она вскочила и побежала в кухню. Ее сменил муж. Пользуясь вновь наступившим затишьем, выпивали и закусывали. Стив слушал и кивал: вопросы могли бы выдать в нем иностранца.
Потом началось нечто невообразимое. Ребенок ворвался в комнату, сдернул со стола скатерть – пышные салаты с винегретами, рюмки с тарелками вмиг оказались на полу. Скинув с себя одежду, он выбросил ее в окно, плюхнулся в салаты и винегреты, чавкал и урчал, пока не началась рвота.
– Простите, – сказала мать ребенка, – у него еще не развит глотательный рефлекс.
Кругом толстолистая зелень, мебель ампирная в зеленой обивке. Этакая заграница, где все как у людей – цветочки, листочки, фикусы, официанты в смокингах.
– Чтобы в специнтернате не было специального ухода, – сокрушается Стив. – Безумный херувим… Чем тут можно помочь?
Лиза кусает губы, молчит. Стив гладит ее по руке. Мол, ладно, все уже хорошо. И неожиданный вопрос – в лоб:
– Ты читал «Птиц» Тарье Весоса?
– Нет. Кто это?
– Норвежский писатель. Роман про дурака. Но это не фолкнеровский Бенджи. Бенджи гибнет от отсутствия любви, а норвежского дурака любят все. Опекают, сочувствуют.
– И он все равно гибнет? – Стив целует Лизину руку.
– Представь себе! Он работает перевозчиком в такой глуши, где перевозить с берега на берег некого. Единственный человек, которого он перевез, был лесорубом, и сестра дурака вышла за него замуж. Неотесанный мужик прекрасно с ним ладил. Но дурак ощущал себя помехой счастью. Он пробил дыру в лодке и утонул посреди реки. Человек одинок даже тогда, когда его любит весь мир. А когда его мир не любит, когда его целенаправленно сживают со свету?
– Ты не можешь спасти всех. * – Это Стив говорит ей уже в номере.
* На самом деле мне удалось вытащить это семейство в Австралию. Лика действительно училась со мной в Институте культуры, она вышла замуж за Стаса-питерца, и у них действительно был такой Яшка. Я о них Тане рассказывала. Тутошние специалисты по аутизму с Яшкой справились. Через свою пациентку я вышла на профессора Бакера, и тот реально помог. Какое-то время я выступала в роли переводчика и много чего поняла. Родители боялись своего ребенка. Чувства вины, стыда и беспомощности блокировали родительскую любовь. Пришлось заново налаживать чувственные, тактильные связи. Лика со Стасом работали с психологом, а профессор Бакер занимался Яшкой. Агрессия ушла. Яшке уже за тридцать, он работает официантом. Есть такое кафе в Мельбурне, где посетителей обслуживают аутисты. Я там не была, но Лика говорит, что за два года он ни разу не сорвался и что одну леди он называет «миссис крокодил» – и та смеется. Видимо, работает где-то неподалеку и обедает у них. Яшка ее поджидает. Ему нравится ее смешить. А старший Миша стал профессиональным шахматистом. Но тут уж точно моей заслуги нет.
Лиза лежит на полу, на ковре.
– Я не преследую такой цели.
Стив не успел спросить тогда, какую цель она преследует, потому
