курсант, заваривал ему траву, привезённую его отцом из далёких колоний в Индии, эти отвары быстро вылечили и укрепили желудок.
Беула прохаживалась по комнатушке садовника, посасывая длинный мундштук. Табачный дым мелкими клубами струился из сигареты.
Спенсер обвиняла Бернхарда:
–Ты приходишь ко мне, как к жене, из чувства долга.
–Да, я привык к тебе,– не отпирался Берни, развалившись на диване,– Да, наши встречи стали тусклы.
Женщина продолжала тираду:
–Я не могу так больше. Это мелко и паршиво встречаться вот так наспех, за спиной у твоей жены и моей сестры, прячась от всех людей.
–Что плохого в том, что у нас есть тайна?
–Я не буду больше ждать тебя.
–Скажи проще: я тебя разлюбила.
–Да, Бернхард, я тебя уже не люблю. Нельзя любить призрак.
–Можно. Супружеская любовь остывает ещё быстрее.
–Ты, как всегда, прав.
–Может, повременим со встречами месяца три-четыре?
–Нет, Бернхард, ты больше не войдёшь в мой дом. У меня появилось отвращение к тебе.
–Как скажешь, я тоже устал от тебя. Странно, однако, тебя жалит совесть, выгораживая себя, сосредотачиваясь на моём образе. Но что мы будем делать с Фрэдди?
–Ты беспокоишься о нём, зная, что у меня денег гораздо больше?
–Дело не в деньгах. Ребёнку нужно общение с близкими.
–Но разве я запрещаю тебе видеться с сыном?
–Значит, Фредерик так и будет жить в приюте?
–Не смеши меня, Берни, ты хочешь забрать мальчика в свой дом?
–Ни в коем случае. Он видел меня ни раз, и всё выложит Августе. Я думал, ты усыновишь его.
–Я подумаю, как сделать это без пересудов.
Совместная жизнь Наяды и Нормана не приносила обоим счастья.
Не могли они преодолеть скованности и в постели. Иногда руки Нормана тянулись к интимным местам жены, но на пол пути останавливались: почему он первый должен дарить ласку? Его жена никогда не хочет прижаться к нему…Они не любят друг друга…Их связывает лишь редкий секс, как нудная обязанность.
Всё же ноги в очередной раз сами вели его в спальню Наяды.
Заслышав его шаги, женщина нырнула под одеяло.
Разглядывая бугорок из одеял, мужчина надсмехался:
–Наяда, почему тебе не хочется глянуть: правильную ли позу я принял? Не противоречит ли эта поза благопристойности? Не навредит ли твоему честолюбию?
–Сволочь!– ругнулась жена, как кухарка, резво отбросила одеяла и запустила в Нормана подушкой.
–О, ты, как всегда, наглухо забинтована сорочками и шалью, словно египетская мумия…Впечатляет…
–Пижон! Зачем ты вообще пришёл в мою спальню?
–Действительно, что могло понадобиться мужу ночью в спальне жены? Может, он искал ласку?
–Ты
