выбираясь из старенького «ниссана». – Какие вы красивые!
Чмокнул меня в щёку. Милка не потерпела бы подобной фамильярности и протянула для поцелуя руку, к которой Серёга, шаркнув ножкой, чинно приложился.
– Красивые, – проворчала Милка. – Только и успела, что маникюр обновить.
Но это она так, для проформы, потому что выглядела идеально. Как всегда. При природной грации и умении носить вещи даже оранжевая жилетка дорожного рабочего на ней выглядела бы вечерним туалетом. Я в этом плане значительно проще, да и вообще мало значения придаю внешнему лоску – только в пределах необходимого.
Дрошнев забрал у нас сумки, положил в багажник, а мы тем временем втиснулись на заднее сиденье машины.
– Здорова! – незнакомый, плотного телосложения лысый парень, сидящий спереди, оглянулся, протянул руку. При этом он активно и со смаком что-то жевал. – Я Феликс.
– Эдмундович? – сощурилась Милка. Когда она так делала, становилась похожей на лису из сказки, но это же являлось признаком лёгкого презрения, что уже не давало кандидату ни единого шанса.
– Не-а, – ухмыльнулся парень. – Петрович. А чё?
Протянул початую пачку жевательной резинки.
– Будешь?
– Благодарю, – тонко улыбнулась подруга. – Не курю.
– А ты?
Я покачала головой.
– Ну, как знаете, – парень отвернулся.
– Познакомились уже? – Сергей сел за руль, включил зажигание. Мотор взрыкнул.
– Наполовину, – Феликс высыпал в рот пакет карамельных шариков, захрустел довольно. – Зато на главную.
Милка фыркнула.
* * *
Мы миновали город, пару часов ехали по шоссе, а затем свернули на просёлочную дорогу, сухую, местами даже ровную, поросшую травой и цветами по обочинам и посередине, между полосами земли, укатанными автомобильными шинами.
– Где это мы? Что за глушь?!
– Скоро приедем, Людмилочка, – заверил Дрошнев. – Местечко – просто супер!
– Долго, – проворчала Милка. Вид имела слегка бледный – дорога её укачала.
– Тебе скучно? А попроси Феликса спеть. Он, знаешь, как поёт! Карузо! Паваротти!
– Да ну? – Не поверила она. – Хорошо. Пусть споёт. Если умеет.
– Вам из репертуара какой группы? Что предпочитаете? Классику? Рок? Полифонию? – радостно отозвался лысый парень. – Я ещё мента-графическую музыку люблю. Знаете, что это такое?
Мы с Милкой переглянулись.
– Только не мента-графию, – попросила я. – Что-нибудь попроще. И по-русски.
– Ага! – И запел хрипловатым баритоном. – Ла-ла-ла! Ла-ла-ла!
– Это что, по-русски?!
– А по-каковски? – Обиделся певец. – Конечно! Истинно по-русски.
– Продолжайте, маэстро, – вздохнула Милка и прикрыла глаза.
Так, под разудалую
