дед. – А вы здесь по делу? Или в гости?
– Мы тут… – Милка приосанилась – до чего быстро она умеет реагировать на ситуацию! Меня так до сих пор трясло. Её, впрочем, тоже трясло. И голос дрожал. Слегка. – Мы… воду искали.
Королевским жестом отбросила со лба мокрую прядь.
–А-а, – улыбнулся широко. – Понятно. По делу, значит. Но, если не очень торопитесь, может, зайдёте? Не смею настаивать, но у меня банька с утра истоплена, а вы слегка замёрзли.
– Зайдём? – подруга оглянулась. Умыться и привести себя в порядок, было бы совсем нелишним. Я молча кивнула – чувствовала, что голос ещё не повинуется. Страх тоже пока не отпустил, но дед вызывал, скорее, ощущение покоя. И тепла. Да! От него явственно струилось тепло, ощущаемое даже на расстоянии.
– Прошу за мной, барышни.
Шёл он легко, спортивно, а мы увязали по щиколотку, с трудом вытаскивая ноги из липкой грязи. Милка сняла туфли, опасаясь потерять их – итальянские! Как они не слетели с ног, когда бежала от оборотня, уму не постижимо!
На большой поляне, окружённой вековыми елями, высился двухэтажный не дом, – терем! Сложенный из толстенных брёвен, украшенный искусной резьбой, крытый черепицей, он смотрелся совершенно сказочно, нереально красиво, отливая янтарём в закатных лучах. Чуть в стороне стояла избушка поменьше, поскромнее, в один этаж – или поверх, как правильно-то? – с открытой дверью.
– Это баня? – спросила Милка. Меня? А я откуда знаю? Может, домик для гостей? В княжеские-то палаты, чай, не всех пускают?
Из домика, гремя цепью толщиной в руку, выметнулся лохматый пёс, ростом с молодого льва. С радостным визгом кинулся к охотнику, привстал, бросив передние лапы тому на плечи, причём голова пса возвысилась над дедовой.
– Отадэ, Рык, – Матвеич потрепал его по холке. – Отадэ.
Гулливер собачьего племени неохотно оставил хозяина в покое и переключился на нас. Уставился оценивающе. Милка вцепилась мне в руку.
– Я боюсь собак, – процедила сквозь зубы.
Домашнее чудовище зевнуло, продемонстрировав полную острейших зубов акулью пасть, и лениво ушло в свои апартаменты. Десять метров цепи медленно втянулись вслед за ним внутрь.
– Будка! Так это будка!.. И глянь, Оно даже тявкнуть не удосужилось! Мы для него – тьфу! Ничтожества!
– Ну, что ты кипятишься, – постаралась успокоить подругу, хотя и понимала, что её возмущение – просто выброс нервной энергии, разрядка, и на самом деле ей глубоко безразлично, что о нас подумал хозяйский пёс. – Он же видит – две промокшие девушки; опасности нет. Вот если б ты пошла на него в атаку с каким-нибудь дрыном, думаю, он слегка бы удивился.
Плотная тёмная туча медленно ползла над елями в сторону севера. Подсвеченная снизу жёлтым, выглядела угрожающе, даже лишившись уже части своей силы. Холодный ветер унёс остатки тепла. Я так замёрзла и устала, что выпрыгни из кустов ещё какой-нибудь монстр, уже не поразилась
