и весь оставшийся путь проделали в тишине.
Глава третья
Наступил первый день месяца тишрей (или, по современному календарю, 6 сентября). В этот день, с наступлением вечера, с появлением на небе первой звезды, должен был начаться праздник Рош-Ха-Шана. Праздник начала нового года, день, в который, по традиции, был сотворен мир и создан первый человек. В эти дни Всевышний судит весь мир и в Йом Кипур, то есть в Судный день, решает кому жить, а кому умереть.
Вся семья, все жители виллы Баруха бен Йосефа, собрались за традиционным праздничным столом. Они сидели все вместе. И иудеи и эллины ибо предписано Учением уважать чужестранца в память о том, что евреи в Египте сами были чужестранцами.
Во главе стола сидел старенький рабби Авраам, рядом с ним хозяин дома, его дети, тетя Двора и все остальные. Рабби Авраам с просветленным лицом осмотрел праздничный стол. Он был накрыт согласно традиции, которая была до нас и будет после нас.
Стол украшала хала – хлеб круглой формы, мед, яблоки, финики, гранаты, дабы год был сладким и удачным. На большом блюде лежала голова рыбы, чтобы в Новом году быть в голове, а не в хвосте.
В этот вечер, словно отступили на второй план все заботы, на миг забылись тревоги, связанные с войной, полыхавшей по всей стране.
Рабби Авраам провел праздник с особым вдохновением. В конце трапезы он благословил всех и пожелал, чтобы присутствующие, в наступившем году, получили хорошую запись в Книгу жизни.
После окончания праздника отец вызвал к себе Антипатра.
– Сын мой, – сказал он, я хочу дать тебе ответственное поручение. Уважаемый купец Эльдад бен Яир из города Азотус1 сообщил, что выгодно продал мой товар. Он просил прислать кого-то, чтобы забрать деньги. Я поручаю это тебе. С тобой поедет Леонид. Выезжаете завтра, чтобы успеть вернуться к Судному дню.
На утро следующего дня два всадника покинули ворота виллы. Когда они отъехали, Антипатр, повинуясь безотчетному желанию, обернулся и посмотрел назад, на родной дом. Если бы он знал, что ждет его впереди? Увы, знать этого человеку не дано, а пути Всевышнего, как известно, неисповедимы.
Секст Юлий Север возлежал в триклинии за обедом. Трапезу разделял с ним Квинт Лоллий Урбик и еще несколько старших командиров. Беседу прервал вошедший дежурный офицер.
– Посланец от лекаря,– доложил он.
Публий Марцелл открыл глаза.
Через два часа Юлий Север вошел в комнату, где лежал Публий Марцелл. Это был человек среднего роста. Его забинтованная голова покоилась на высокой подушке, на небритом лице отражалась печать пережитых страданий. Около ложа хлопотал Аргос, лекарь-грек.
Увидя вошедшего, Марцелл попытался приподняться, но Север жестом остановил его.
– Оставь нас, – сказал он лекарю.
Аргос поклонился и вышел. Север взял низкий стул и сел рядом с ложем раненого.
– Ты можешь говорить? – спросил Север.
Публий Марцелл кивнул головой.
– Я вел свой легион из Сирии, – начал он рассказ, еле шевеля пересохшими
На месте которого ныне стоит город Ашдод.
