женщина.
– Ничего, я пройду путь до конца, – проговорила Алена сквозь зубы, чувствуя как иглы впиваются ей в кожу, – не хочу ум туманом покрывать.
Появлялась капелька крови, затем еще, а иглы с краской с завидным постоянством впивались в ее кожу. Девушка уже видела змея, кусающего себя за хвост, на левом предплечье, а на левом бедре сплелись две змеи. Пара оленей с ветвистыми рогами оказались у нее на плече. Вдруг Пряхи переглянулись между собой, и на ее правом предплечье уже расправил крылья грифон с разверстым клювом. На ранках осталась корочка запекшейся крови, перемешанная с краской, и окрашенные места ее тела осторожно перевязали кусками мягкой ткани.
– Мыться целиком неделю нельзя, пока корки с болячек не отпадут. Тебе рисунки на коже понравятся, – усмехнулась Затворница.– Не сегодня, конечно, а когда боль пройдет. Выпей настоя ивовой коры, надо жар снять, – и она подала девушке деревянную чашку с зельем.
Алена выпила до дна, и ее передернуло от горечи, так что даже закашлялась. Она надела вязаное платье, и подождала Прях, пока они закончат омовение.
Уже одетые и отдохнувшие, Пряхи с послушницей и Аленой, вернулись обратно в горницу. У прошедшей испытания девушки ощутимо болело все тело, и наставницы заставили выпить еще зелья, что бы точно не было горячки. После ведуньи поели, и легли спать. Сон у Алены сегодня был тяжелый, она долго ворочалась, ее мучили видения. От чего-то стало очень холодно, как будто все тепло ушло из горницы, а все ее тело налилось свинцом, и даже нельзя было повернуть голову. Ужас проник в нее, безотчетный страх сдавливал ей голову, а мозг ее будто горел и плавился. И вот, она увидела лицо, лишь только одно беломраморное лицо, девичье, с неподвижными черными глазами. Она будто взглянула на нее, а потом погрузилась внутрь нее, и голова стала гореть огнем. Юная ведунья вдруг увидела перед собой огромное дерево, обвитое цепью и поднимающееся до небес. Все было серое, и трава, и земля, и небо. Солнце там не светило, лишь мгла закрывала все. Вдруг перед ней мелькнула фигура, прикрыта плащом, и тут же пропала. И тут она вернулась в свой сон, и ей все еще было нехорошо. Алена могла только дышать, но не могла и пальцем своим пошевелить. Вот, в пещере стало теплеть, ушел стылый холод, а руки и ноги могли двигаться, как раньше. От испуга девушка рывком села на лавку, хватая воздух ртом, стараясь отдышаться, и осматривала стены горницы, покрашенные охрой, и освещаемые лишь двумя светильниками. Она встала, и тихо подошла к столу. Налила холодной воды в чашку, попила и смогла успокоиться. Алена легла в свою постель, накрылась с головой меховым одеялом, наконец- то заснула, не увидев к счастью, ничего больше.
Все встали утром, умылись, послушница принесла еды, как всегда это были рыба да ячменный хлеб. Девушка уже стала мечтать о молоке и твороге, да и простокваша была бы кстати, но их не было, и рыба была неплоха. Алена осторожно потянулась, и скривилась от тянущей, но не острой боли. Она чувствовала недомогание во всем теле, ныли и руки и ноги, и она озиралась, боясь опять увидеть нечто пугающее.
– Ты что -то видела ночью,
