ты, дитя?
– Элла, – не испытывая особого почтения ответила вошедшая, осмотрев охряные стены пещеры, – у вас тут красиво, и тепло. Я хочу тут остаться, а потом в Лукоморье, – говорила она мечтательно, – поглядеть на леса, реки и цветы.
– Садись рядом, – сказала одна из Прях, бережно положив больную левую руку.
– Что с тобой? Рука? – спросила озабоченно Элла, и сдвинув белые бровки, безошибочно положила ладони на больное место. Глаза ее из светло голубых стали черными, и наконец, она отняла пальцы с руки затворницы.
Пряхи вскочили с мест, и их рты раскрылись, подобно вороньим клювам, а темные платки, накинутые на плечи, топорщились как черные крылья. Они смотрели на свою товарку, которая с облегчением и радостью поглаживала свою излеченную руку, и тут они увидели лицо обернувшейся к ним девочки. Черные, как ночь глаза, на беломраморном лице, и вдруг синие губы открылись:
– Она здорова, все будет хорошо.
– Эльга? – скорее прошипела, как змея, чем спросила Пряха.
– Нет, – ответили синие губы, – она моя мать. А это, – и она коснулась своего лица, – сейчас пройдет, и слепота тоже.
И точно, лицо стало быстро розоветь, а глаза посветлели, и перед ошеломленными женщинами опять была юная девушка с веснушками и забавными ямочками на щечках. Всех бросило в дрожь, от столь разительного превращения девочки.
– Дочь самой… – сказала одна из затворниц, сжимая амулет, висящий на груди.
Две другие встали, и обошли ее с другой стороны, а Мара вҫтала у двери. Та, что встала сзади девочки, увидела край татуировки на ее шее,
– Шубу сними, Элла, здесь тепло.
– Точно, – согласилась гостья, и осталась в вязаном платье и шерстяной безрукавке, на груди висело ожерелье из золотых бусин, а на запястья были одеты золотые же браслеты с волютой (двойной спиралью). Сняла она и шапку, и женщины увидели и височные кольца, и обруч из жемчуга на ее голове, держащий косу. На обруче поверх жемчуга сиял золотой месяц, рогами вверх, а на шее у самого ворота платья, виднелась и голова вытатуированной змеи.
Пряхи не могли оторвать глаз от девушки, девица, четырнадцати лет, не больше, а уже посвященная ведунья, силы невероятной. Вылечила одну из Безымянных, так, как давно никто не умел. Но пойти в Мир ей? Они, Хранители мира, переглянулись, придя к одинаковому решению.
– Нельзя тебе Элла, пока к людям. Поживи у нас, привыкни, правила, обычаи выучи, – одна поднесла славнице питье, а другая медовую заедку. – Мы должны тебе поведать о твоей матери, почему она такая.
Элла съела сладости, запила настоем трав, и приготовилась слушать.
– Давно это было, в давние- предавние времена, пятьсот лет назад. Была девица великой и сильной ведуньей, знатоком трав, могла отогнать любую болезнь, а было ей всего семнадцать полных лет. И тут принесли ей соплеменники человека, а он умер уже и просили слезно оживить его, нарушить Запрет. Эльга не смогла отказать просьбе,
