девица посиди в горнице, не выходи никуда, – сказали ей Пряхи.
Но вскоре Мара поднялась к Затворницам, о чем-то шепталась с ними, Элла ничего не расслышала, как ни прислушивалась, из разговора.
– Элла, надень плаш с капюшоном, прикрой голову, как мы его набрасываем, что бы твоего лица не видели. И иди с Марой, мореход заболел, помоги, чем можешь.
– Хорошо, – с готовностью девушка оделась и набросила плащ. Посмотрелась в зеркальце – не поймешь кто, и рассмеялась.
– Готова? – крикнула ей Мара, – пошли.
Быстрым шагом они пошли к побережью, где под белым флагом стояли семеро мужчин в меховых куртках и войлочных остроконечных шапках с ушами, которые прикрывали им горло от ветра.
– Привет вам, Избранные. А тебе особое приветствие, госпожа, – и мореход низко поклонился Элле, закутанной в темный плащ, – что ты спустилась из своего обиталища, что бы нам помочь.
– Кто просит, тем будет дана помощь, – поспешно ответила Мара, зыркнув глазами на безмолвную девушку, – веди нас, время не терпит.
Мореход повел их к гостевой избе, быстро взбежал по всходу, и отворил дверь в натопленную горницу.
– Тепло… – тихо прошептала Элла, вдыхая нагретый воздух, пахнущий травами и дровами.
– Вот, он, наш Альд- сказал их провожатый, и показал рукой на болящего.
На лавке под меховым покрывалом лежал совсем еще юный ватажник, но уже с обритой головой, и копна светлых волос свисала лишь с затылка. Лицо его было бледное, с провалившимися, обведенное темными кругами синими глазами, с губами, покрытыми пленкой. Дышал он тяжело, одним ртом, хрипло с присвистом. Его глаза были открыты, но он не видел никого, даже когда Элла села рядом с ним на поставленное трехногое сиденье. Она попыталась снять капюшон, но Мара поспешно положила ей руку на плечо, остановив девушку. Девушка вскинула лицо, встретившись глазами с наставницей, и кивнула, соглашаясь. Элла взяла руку больного, почувствовала сердцебиенье, и кивнула головой опять, и подняла руку.
– Госпожа хочет, что бы ты ушел, – сказала Избранная мореходу, и тот быстро вышел, поклонившись девушке, осторожно ступая по половицам, стараясь не скрипеть.
– Что Элла, справишься? – тихо спросила Избранная.
– Сейчас, Мара, не торопи, надо и мне успокоиться… Вот.. Сейчас… – тихо говорила она, и лицо Альда, бывшее только что лицом человека пришедшего к воротам смерти, стало опять розовым, только обветренным от морского ветра. Мореход, бывший больной, теперь дышал ровно, и смертная пленка опала с его очей, он распахнул свои пронзительно-голубые глаза, увидев перед собой лицо,, подобное маске -белее льда, с черными глазами и синими губами.
– Я уже умер? – прошептал юноша, – и сама Элла встречает меня на пороге смерти? Только, – и он прислушался к себе, – не слышал я, что бы звенела цепь Золотая,
