постели. Он решил ехать к министру.
Большой двухэтажный деревянный дом Волынского на набережной Мойки с двумя флигелями по бокам, казалось, ждал Родионова, презрительно уперев руки в боки. Почти все его окна были темны, свет теплился только внизу, в служебных помещениях, да в одном из верхних окошек.
«Пусть уж даст по морде, но скорее», – думал прапорщик с каким-то странным злорадством, ударяя в дверь молотком твердо и решительно три раза, а затем – еще дважды.
Слуга Волынского даже в этот час был одет в белую атласную ливрею, гораздо более красивую и чистую, чем мундир офицера, и серебристый парик. Выслушав Родионова, он предложил ему войти и удалился на цыпочках в боковой коридор. Прапорщик хотел было присесть на один из выпуклых парчовых стульев, расставленных вдоль стены, но, увидев ужасающие следы от своих сапог на сияющем паркете, решил оставаться на месте.
Через несколько минут к Родионову вышел довольно красивый молодой брюнет с очень умным, проницательным взглядом. Он был несомненный азиятец, но не с таким широким и плоским лицом, как у монголов или киргиз-кайсаков. Одет он был в строгий немецкий сюртук, придающий ему сходство с лютеранским пастором. Говорил тихим, внятным голосом, на литературном русском языке с множеством иностранных вкраплений, как говорили тогда образованные люди. Родионов догадался, что перед ним пресловутый Кубанец, о котором говаривал брат Иван.
Этот Кубанец был доверенным лицом и правой рукой Волынского – то ли его дворецким, то ли референтом, то ли телохранителем. По происхождению он был кубанский татарин – так называли воинственных тюрков Малой Ногайской орды, периодически совершавших набеги на Астраханскую губернию.
Первоначального имени Кубанца никто не знал – да помнил ли его он сам? В младенчестве его захватили аманатом, то есть, заложником русские солдаты во время рейда против Малых Ногай. Он жил в доме астраханского купца, который крестил его Василием и присвоил фамилию, означающую национальную принадлежность. После того, как распоряжением Петра при губернской канцелярии была открыта школа для обучения грамоте и цифири солдатских и поповских детей, предназначенных для гражданской службы в качестве писарей и подъячих, Кубанца отдали туда учиться.
В учебе пленный мальчик проявлял удивительные способности к языкам и математике, вселяя своей феноменальной памятью изумление в бесхитростных педагогов. При другом стечении обстоятельств Вася мог стать татарским Ломоносовым, но в один прекрасный день он попался на глаза Волынскому, который возвращался в столицу с триумфом из своей персидской одиссеи.
Как истинный сотрудник Петра Великого, Волынский, не имея порядочного образования, очень ценил ученость в других. Он пришел в восторг от способностей шустрого черноглазого мальчика, выменял его у купца на персидский платок и забрал с собою в Москву. И вот вместо Ломоносова вышел важный лакей, который вращался среди генералов, князей и вельмож,
