страны и прибыльным «бизнесом»: винокуренным заводом в Казанском уезде, обеспечивающим водкой не только Казанскую, но и соседнюю Нижегородскую губернию, а также двумя конными заводами с полуторами сотен отборных лошадей – «аргамаков».
И все же, чем больше он богател, тем больших трат требовало его новое общественное положение, и тем большего размаха жаждала его широкая душа. Так что, сумма его расходов быстро обгоняла его прибыль, он был вечно в долгу, одни – и особенно казенные долги -отдавал в первую очередь, другие – и особенно дружеские – откладывал, а третьи, счета всяких жидов-ювелиров и немцев-каретников, и попросту вычеркивал из своей памяти, перегруженной государственными делами.
Конюшенная канцелярия, которой Волынский управлял с 1732 года, находилась в Москве, и здесь овдовевший Артемий Петрович жил с тремя детьми в своем родовом гнезде на Рождественке. На месте старых боярских хором архитектор Еропкин начал возводить двухэтажные каменные палаты, но строительство затянулось на годы, потом недостроенный дворец погорел, и наконец, Волынский получил повышение, требующее его постоянного присутствия в Петербурге.
Деревянный дом, куда прапорщик Родионов доставил министру посылку из Москвы, состоял из восемнадцати комнат и находился посреди парка на берегу Мойки. Но архитектор Еропкин также построил патрону в Петербурге еще один каменный двухэтажный дом с балконом, на месте современной Английской набережной, в котором тот не жил, возможно, из-за старинного предубеждения московских бояр против «нездорового» каменного жилья, вредного для детей.
Дом такого важного барина, живущего открыто, представлял собою не только место жительства, но и культурный центр, своего рода дворянский дом культуры и отдыха для множества тех людей, которые были сюда вхожи и даже, в каком-то смысле, музей. По крайней мере, нынешние «музейщики» могут по праву считать Волынского своим первым коллегой, организовавшим поиски и хранение реликвий с поля Куликовской битвы.
Так что, ничего удивительного не было в том, что Василий Кубанец, на правах нового приятеля и коллеги, организовал для прапорщика Родионова небольшую экскурсию по владениям барина до того, как гостей пригласят за стол.
Рискуя поскользнуться в непривычных туфлях и растянуться на навощенном полу, Родионов поспевал за Кубанцем по ярко освещенному коридору, длиною с целый переулок, мимо ряда лакеев в алых и белых кафтанах, с золотыми и серебряными позументами, безмолвных и неподвижных, как восковые персоны.
– Вы любите читать? – поинтересовался Кубанец, приглядывая через плечо за неловким прапорщиком.
– Да, когда имею время, – отвечал Родионов не очень уверенно.
Старший брат только начинал приучать его к чтению, и Родионов опасался запутаться в названиях книг перед этим умным, но все-таки подлым служителем.
– Какие ваши преференции? Что вас больше забавляет?
– То,
