обратился шепотом к сидевшему рядом преображенскому обер-офицеру:
– Какого, пардон, войска?
На что гвардеец без раздумий, уверенным баском отвечал из-под ладони:
– Окислярное – латных мушкетер.
Пожалуй, что офицер угадал близко к правде, потому что далее ауксилиарное войско описывалось довольно подробно: тридцать два полка из поляков, германцев, богемцев, венгров, валахов, сербов и иных наемников, под командой вождей, полковников и генералов, все отлично обученные, вооруженные до зубов и закованные в латы. Родионов вспомнил того железного истукана, которого чуть не повалил в оружейной комнате министра, и представил себе наглядно этих «гусар».
«Если, положим, численность полка около тысячи, то тридцать два полка выходит – тридцать две тысячи рыцарей, – прикидывал Родионов. – Это со ста тысячами московских стрельцов все же вдвое меньше, чем татар».
И вот, все это ауксилиарное войско переходит русскую границу и марширует к берегам Дона, до впадения Непрядвы, где его поджидает московский князь.
Дмитрий Московский высылает навстречу союзникам своего младшего брата Андрея, и тот, при виде отлично обученного гусарского корпуса, приходит в совершенный восторг. Он отсылает со своими министрами депешу великому князю о том, что теперь они могут действовать наступательно и смело атаковать татарские народы, а сам остается при князе Волынском.
Сражение началось на рассвете. Гусарский «курпус» Волынского скрывался в лесном массиве на левом фланге и наблюдал, как татарские всадники лавиной обрушиваются на русское войско, теснят его и даже врываются в лагерь. Именно в этот критический момент Волынский производит сикурс и набрасывается на противника из засады. Ауксилиарному войску удается спасти положение, русские полки восстанавливают порядок и продолжают бой, однако атака Засадного полка в этой повести еще не приводит к победе. Сражение продолжается до самой темноты, и в сече погибает младший брат великого князя Московского Андрей, которому разрубают голову пополам и прокалывают грудь рогатиной.
– «Ядовитые головы хотя и утеснению подлежат, однако ж чуб подносят, жалом колят и свой яд испущают», – произнес Волынский значительно и оглядел публику на этом, особенно выразительном месте.
Грянул бурный аккорд, и сражение продолжилось. Куликовская битва в латынской повести длилась гораздо дольше, чем в других произведениях «куликовского цикла» – целых два дня. Наутро обнаружилось, что Дмитрий Московский ранен стрелой, а его брат убит, и командование фактически перешло в руки Дмитрия Волынского. Он же во главе своего международного гусарского корпуса нанес Мамаю такой сокрушительный удар, что тому оставалось лишь ретироваться с эскадроном уцелевшей охраны. Двести тысяч татарских воинов из трехсот тысяч были положены на месте.
Князь Волынский ворвался в лагерь на плечах неприятеля, захватил обоз
