Только попробуй с ним что-нибудь сделать, и я лично тогда тобою займусь!
– О чем ты, прокурор, говоришь, – не переставал «зловредничать» погрязший в криминальной жизни преступник, не спускавший со своего монгольского лица довольной улыбки, – я сижу в четырех стенах, в отдельной, «мать твою…», камере, ты же, я думаю, человек разумный, поэтому задайся вопросом: как я мог отсюда выйти и навредить твоему несмышленому сыну? – здесь он вернулся в обычное положение и стал медленно выстукивать пальцами по верхней части стола похоронный мотив, не замедлив добавить: – Повторюсь: я просто переживаю, как бы с ним чего случилось – только и всего.
– Ну, «мерзавец», – едва сдерживался прокурорский работник, чтобы здесь и сейчас не начать избивать заключать, даже несмотря на ведение видеосъемки: до такой степени он был подвержен справедливому отцовскому гневу, – если с ним что-нибудь случится – ты отсюда никогда больше не выйдешь!
Здесь служитель Фемиды резко поднялся со своего стула и, продолжая то бледнеть, то краснеть, направился к двери, услышав брошенную ему вслед фразу: «Напугал кота мышами!» Он хотел вернуться назад, чтобы дать выплеск своему гневу и самому уже начать избивать этого не в меру зарвавшегося, возомнившего о себе Бог знает что, человека, однако служебная этика, долгие психологические тренинги и личная выдержка сделали свое дело, и мужчина, все же сдержавшись, вышел из комнаты допрос, обозначив свое отношение, лишь громко хлопнув металлической дверью.
***
Одним днем ранее. Зецепин Игорь Вениаминович, согласно установленного в СИЗО распорядка, заступил на суточное дежурство по охране содержащихся там преступников. Молодой человек, едва достигший двадцатисемилетнего возраста, он, при своем высоком росте, совсем не выделялся мускулатурой, но тем не менее были сравнительно сильным; лицо не выглядело каким-то уж примечательным и выделялось только голубыми глазами и чрезмерно курносым носом – признак излишнего любопытства; волосы были настолько светлыми, что им бы позавидовала любая блондинка. Останавливаясь на его тяге к излишней осведомленности, стоит отметить, что именно это качество привело его несколько лет назад к одной неприятной ситуации, где окончанием вполне могло стать расставание с жизнью. И вот именно тогда ему помог уладить свое щекотливое дело небезызвестный Джемуга, вызвавшийся стать посредником между ним и его оппонентами. С тех пор этой сотрудник охранно-конвойной службы находился «на зарплате» у своего покровителя и, преданный ему душой и всем сердцем, готов был ради него на любые, даже самые рисковые, непопулярные для сотрудников внутренней службы, жертвы. Поэтому и неудивительно, что, как только ему представилась такая возможность, он был у камеры опаснейшего преступника, с которым было запрещено видеться кому бы то ни было, не исключая рядовых конвоиров. Однако Зецепин являл исключение, так как он носил офицерский чин, выделялся среди сослуживцев рвением и усердием и успел дослужиться звания
