побежал обратно в деревню.
В полдень, когда Олана отпустила учениц в столовую, на ладонях у Мири по-прежнему виднелись красные рубцы. Ей не давали покоя разные мысли. Почему ее нужно было наказывать за помощь Герти? Почему ее здесь не замечают и унижают? Почему Петера, проделавшего такой долгий путь из деревни, отослали прочь и она даже не смогла помахать ему рукой? И ко всему этому примешивался непроходящий стыд за собственную бесполезность.
– Это глупо, – сказала Мири, как только они вышли из класса.
Кэтар, шагавшая рядом, шикнула на нее и боязливо оглянулась – не слышит ли Олана.
– Давайте вернемся домой, – произнесла Мири чуть громче. Внутри по-прежнему ощущалась пустота после ухода Петера, а саднившие ладони заставляли забыть об осторожности. – Мы можем уйти так, что солдаты даже не заметят, а если мы все пустимся бежать одновременно, им ни за что нас не поймать.
– Стоять! – раздался повелительный голос.
Мири замерла на месте. Все остальные – тоже. Стук каблуков Оланы раздавался все ближе.
– Это Мири сейчас говорила?
Мири не ответила. Она побоялась, что если скажет хоть слово, то расплачется. Но Кэтар кивнула.
– Ну вот, – сказала Олана, – еще одно нарушение. Я ведь говорила, что разговоры без разрешения наказуемы для обеих сторон, верно?
Кое – кто из девушек закивал, а Кэтар зло сверкнула глазами.
– Завтра никто из вас не вернется к своим семьям, – объявила Олана. – Выходной день вам придется посвятить самостоятельным занятиям.
Мири показалось, будто она получила пощечину. У нее вырвался протестующий крик.
– Тишина! – Олана подняла трость. – Тут нечего спорить. Вам давно пора усвоить, что вы живете в стране законов и правил и любое непослушание имеет свои последствия. А теперь ступайте обратно в класс. Обед отменяется.
Рассаживаясь по местам, девушки шумели громче, чем обычно, словно давая выход своему гневу: скрежетали ножками кресел по каменному полу, гремели глиняными табличками. В наступившей тишине Мири услышала, как заурчало от голода в животе Фрид. При других обстоятельствах она рассмеялась бы, но теперь с такой силой вдавила стило в глину, что сломала палочку пополам.
Ближе к вечеру Олана позволила девушкам выйти из академии и размяться. Они надели накидки и шапки, но, оказавшись за дверью, Мири сразу стянула шапку с головы. После целого дня, проведенного в жарко натопленном классе, холод казался бодрящим и свежим. Ей захотелось убежать, как кролику, такому маленькому и легкому, что после него не остается никаких следов.
Через какое-то время Мири заметила, что стоит одна, а остальные девушки сбились в группу и не отрываясь смотрят на нее. Старшая из них вышла вперед, скрестив руки на груди. Мири вдруг поняла, как чувствует себя потерявшаяся коза при встрече со стаей волков.
– Я не виновата, – сказала Мири, боясь, что если начнет извиняться, то оправдает этим действия Оланы. – Ее правила несправедливы.
Фрид
