бочонка. Выходит, сейчас она притворялась несведущей, чтобы позже поразить Олану своими успехами в учении? «Жители равнин не только умные, но и коварные», – решила Мири.
Она перестала думать о Бритте, когда Герти, самая младшая ученица, подняла руку и перебила преподавателя:
– Я не поняла.
– Что такое? – возмутилась Олана.
Герти сглотнула, сообразив, что нарушила правило не разговаривать без разрешения. Девочка оглядела комнату, словно искала поддержки.
– Что такое? – повторила Олана, растягивая гласные.
– Я сказала… просто… извините… Извините.
– Как тебя зовут?
– Герти, – выдохнула та.
– Встань, Герти.
Она медленно поднялась, словно не желая покидать надежную опору.
– Эта девочка дает мне возможность продемонстрировать, какие вас ждут последствия, если вы нарушите правила. Даже родственников принца ждет наказание, когда они плохо себя ведут, хотя на этот раз я, наверное, воспользуюсь другим методом. Следуй за мной, Герти.
Наставница повела Герти из класса. Остальные девушки даже не шелохнулись, пока Олана не вернулась с двумя солдатами.
– Герти сидит в кладовке и обдумывает свой проступок. В следующий раз она не будет говорить на уроке без разрешения. Эти отличные солдаты пробудут здесь всю зиму. Если вдруг у кого-то возникнет сомнение насчет моих полномочий, они сразу все разъяснят. Каждую неделю, в течение которой вы покажете заметные успехи, вам будет позволено провести дома выходной, поэтому продолжим наши занятия и не станем больше отвлекаться.
На закате работники на крыше перестали стучать молотками, и Мири только теперь, когда наступила тишина, обратила внимание на этот шум. Она представила, как отец и Марда возвращаются домой, белые от пыли после целого дня работы. Марда скажет, что ей не хватает Мири, ее разговоров, может, даже приготовленного ею капустного супа. А что, интересно, скажет отец?
В столовой девушек ждала жареная селедка, фаршированная ячменной кашей, луком и незнакомыми приправами. Мири заподозрила, что это был праздничный обед в честь особого случая, но незнакомые приправы сделали блюдо чужим и невкусным, лишним напоминанием о том, как далеко она от дома.
Никто не разговаривал, в зале с голыми каменными стенами слышалось лишь, как девушки жуют и прихлебывают. Олана ужинала в своей комнате, но все опасались, что она подслушивает и при первом же звуке появится вместе с солдатами.
Позже, в спальне, напряжение так возросло, что вылилось в бесконечный поток перешептываний. Герти рассказала о кладовке и о шорохах, которые она слышала, сидя в темноте. Две самые юные девушки расплакались и стали проситься домой.
– По-моему, Олана обращается с нами несправедливо, – прошептала Мири Эсе и Фрид.
– Моя мама нашла бы что ей сказать, – заметила Эса.
– Наверное, нам стоит вернуться домой, – сказала Мири. – Знай наши родители, что здесь происходит, они, возможно, не стали бы заставлять
