style="font-size:15px;"> – С чего бы это? – пожимает плечами Лаверн.
– Ну, как же, – она вспоминает сына. – Мои родители, например, презирают.
– Нравы меняются.
– Дожить бы до этого, – она достаёт сигарету и закуривает. – Так ты говорил, что умираешь от рака?
– В своём мире.
– Как это?
– Если бы я знал, – Лаверн замолкает, подняв голову к звёздному небу.
«Странный, очень странный мир», – думает он, прислушиваясь к далёкому голосу Фанни. Она разговаривает со своей подругой о нём. Разговаривает о человеке, которого не должно быть здесь…. Но он есть.
– Эй, – осторожно, словно боясь напугать, Фанни берет его за руку. – Майк? – она ждёт, пока он не оторвётся от созерцания звёздного неба и не посмотрит на неё. – Майра сказала, что ты можешь остановиться у неё.
– Майра? – ему снова начинает казаться, что это всего лишь сон.
– Моя подруга. Помнишь? – зелёные глаза Фанни пытливо вглядываются в его лицо. – Ты уверен, что с тобой всё в порядке?
– Нет, – Лаверн заставляет себя посмотреть на дом Майры. В голове мелькают странные, усталые мысли. «Сон. Сон. Всё это сон. Всего лишь сон».
– Майк, – голос Фанни выводит его из оцепенения.
Нетвёрдые ноги несут вперёд. Заспанная, не первой свежести женщина торопит его недовольным взглядом. Запах корицы и плесени вгрызается в ноздри. Кажется, ещё пахнет жареной картошкой, но Лаверн не уверен. Сейчас он уже ни в чём не уверен.
Майра проводит его в комнату, протягивает старое одеяло и сальную подушку. Тишина усиливает чувство нереальности. Майра не говорит ни слова. Её шаги кажутся лёгкими и воздушными. Словно сошедший с небес ангел, она проплывает мимо него в темноту дверного проёма. Закрывает дверь.
«Это просто сон», – снова думает Лаверн, пытаясь вспомнить подробности.
Старый диван призывно раскрывает пасть, обещая сладостные грёзы. А утром вернётся боль. Мысль об этом заставляет Лаверна цепляться за эту реальность, учиться наслаждаться каждым мгновением. «Как жаль, что нельзя остаться здесь навсегда, – думает он, засыпая. – Как жаль, что утром всё закончится, изменится, возвратит в суровой мир реальности». Но когда наступает утро, всё остаётся по-прежнему. Он сидит на кухне с Майрой и пьёт чай. Сон отступил, а ночь вернула сознанию трезвость и ясность.
– Так откуда ты? – спрашивает Майра, которой утро придало какое-то скромное очарование.
– Балтимор, – отвечает Лаверн первое, что приходит в голову.
Майра удивлённо поднимает брови, рассказывает о знакомом художнике родом из Балтимора.
– Он всё повторял, что Балтимор самый лучший город, – говорит Майра.
Её глаза тускнеют. Пелена воспоминаний бросает тень на её свежее лицо. Что-то тяжёлое и грустное. С каким-то безразличием, скорее для того, чтобы отвлечься, чем чтобы поддержать разговор, она спрашивает Лаверна, чем он собирается заняться в Чикаго
