перебил его недозрелым жестом, который, однако, погасил любопытство Сосо.
– Мне интересно, – через запинку начал Петр. – У них все необычно. И я тебя прошу за меня отнести им хворост.
О том, что там все не так, Сосо убедился с первых же шагов, как только оказался в этой пещере.
У нее было три отсека, что ли. Или помещения, где братья и, как чуть позже выяснилось, и сестры сбывают свое досужее, поскольку иного не имеют, время.
У входа в первый отсек было написано «Чистилище». И именно в нем сейчас проходили выборы отца младенца.
Вокруг, потрескивая, горели факелы, и свет от них не лился, освещая все вокруг, а как бы прыгал, перескакивал с одного предмета на другой, с чьего-то лица на чьи-то глаза, а то и на зубы, ежели у кого-то появится потребность улыбнуться.
Из «чистилища» вело два входа в другие помещения, то, что было слева, именовалось «Раем», а справа, естественно, «Адом».
Но вот что удивительно, на кошме, что закрывала и «рай» и «ад», были изображены человеческие кости, скрещенные под оскалившимся полнозубостью черепом.
Ежели бы Сосо дали возможность определись, кто же вождит в этой секте, он наверняка подумал бы на одного старика, на груди у которого, угревшись, спал котенок. Только он, казалось, мог позволить себе вольность быть раскрепощенным и безразличным ко всему, что происходит вокруг, в пору, когда все другие, если не напряжены, но уж наверняка озадачены.
Но Сосо не угадал.
Вождем тут был молодой тщедушный паренек, у которого – к тому же – на левом глазу было белое наростное бельмо.
Кажется, ни в одном бы уважающем себя коллективе не избрали бы вожаком такого плюгавца.
Однако голос у вождя был зычен, отрывист и пожирающ тишину так, словно где-то рядом крылась неведомая утроба, куда все это ухало и падало без задержки.
– Прошу всех отойти к стене, – произнес Вождь, – чтобы я своими свинцовыми, падающими картечинами слезами не покалечил тех, на ком не лежит ни вины, ни хулы.
И он в самом деле расплакался. Только слезы у него были обыкновенными. И их стирала с его лица та самая сухолядая женщина, которую омамашил кто-то из присутствующий братьев.
– Где Смотритель Очага? – перестав плакать, вопросил Вождь.
К нему подошел тот самый человек, что стоял у огня и являл собой полное ко всему равдодушие.
– Что сегодня рассказал тебе Огонь? – поинтересовался Вождь.
– Он велел всем пронести сквозь него свои головы, чтобы очистить их от мирской хитрости, которая и породила среди нас смуту и неверие друг другу.
Вождь кивнул.
И тогда Смотритель Очага кинул в Огонь беремя хвороста, который принес Сосо, и костер вспыхнул с новой, кажется, всепожирающей силой.
Первым сквозь огонь пронес свою голову Вождь.
Сосо показалось, что волосы его вскипели в пламени и превратились в пепел.
Но когда он выпрямился, то все увидели, что Вождь совершенно
