торс прозрачной водой Зеркального, бывший капитан легкой трусцой вернулся в дом. Оделся. Вышел во двор.
Тишка юлой вертелся у ног. Цыганков покормил кроликов. Прошелся по огородику. Чтобы хоть чем-то заняться, дабы убить время, стал чинить крышу на старой клетке. Ничего не получалось. Он все время думал о предстоящей встрече. Из-за этого пребольно стукнул молотком по пальцу. Отбросив инструмент, просто сидел, наблюдая за бегущими по небу сентябрьскими облаками. Казалось, что время остановилось.
Насидевшись, он снова пошел, теперь на огород. Хотел собрать овощи, но споткнулся и, падая, угодил рукой в сырую грядку. В сердцах отбросил ведро. И вдруг понял: чтоб эн сегодня ни делал – ничего не будет получаться. Потому что мысли заняты другим.
Цыганков запер дом и не спеша направился к пруду. Еще утром он заметил несколько проехавших туда легковушек, из окон которых торчали бамбуковые удилища. «Наверняка будет с кем поболтать, скоротать время. И до Глазовки, глядишь, подбросят. А то что-то пасмурно. Того и гляди дождь пойдет. Лезь тогда по грязи. И когда же кончится этот день?» – всю дорогу вертелось у него в голове. Но то, чего он опасался, не случилось. Дождь так и не пошел. Почти целый день провел Николай возле пруда в обществе знакомых глазовских рыбаков. Те удачно удили пузатых, круглых, как тарелка, карасей.
К вечеру, договорившись с Андрюхой Лужиным насчет поездки в Глазовку, Цыганков вернулся домой.
Управ ил хозяйство. Переоделся в одежду поприличнее. Как раз в это самое время подъехал на своей старенькой «копейке» Лужин.
Обратившись к Тишке с просьбой охранять дом поприлежнее, Николай прыгнул в машину. Через мгновение они уже ехали в Глазовку.
Лужина Цыганков помнил еще со школьной скамьи. Тот, правда, был старше лет на восемь. Теперь ему около сорока. Среднего роста, с необычайно жилистыми руками, тонкой шеей и слишком большими глазами. Он всю свою сознательную жизнь проработал в родном колхозе на тракторе. Николай еще удивлялся тому, как это Андрюхе с тоненькой, как былиночка, шеей, удается управлять такой махиной, как «Кировец». Голова же может отвалиться!
Лужин словоохотливостью не отличался. Ехали молча. За исключением нескольких, случайно сказанных фраз.
В другое время Цыганков, несомненно, похвалил бы в душе спутника за то, что тот не лезет с дурацкими расспросами. Но только не сегодня. Чем ближе подходил момент встречи со Светой, тем сильнее билось его сердце. Молчать было выше всяких сил. Нужно было хотя бы разговорами снять напряжение. Отвлечься.
Не зная с чего начать, Николай, смотревший через окно автомобиля на сумеречную степь, в поля, неожиданно спросил:
– А чего это колхоз стал так мало сеять?
Андрюха, продолжая уверенно вести машину, скептически усмехнулся:
– Ты что, с луны свалился?
– Да нет, – удивился ответу Цыганков.
– Как же нет, если такие глупые вопросы задаешь. – Глаза Лужина заблестели. Николай
