с прежней уверенностью выбрать ход после этой бесполезной комбинации костей: четыре и одно. Уж не собрался ли немец снова взяться за удваивающий кубик? Он что, издевается над ним?
Но Кёлер вдруг спросил:
– Александер, вы себя нормально чувствуете?
– А что?
– Мне показалось, у вас что-то со зрением…
– Да нет.
– Такое впечатление, что вы… слушаете стук костей и фишек. Может быть, это обычная практика у игроков вашего калибра? Признаюсь, такой метод мне незнаком.
Бруно постарался сосредоточиться. Его голова почти упала на доску. Он вообразил, что этот жест, если Кёлер обратит на него внимание, будет воспринят как попытка скрыть язвительную ухмылку. Или брошенный украдкой взгляд на космическую тайну, спрятанную между голых ляжек женщины в маске. Теперь к нему пришло полное понимание: он изо всех сил тщился отвергнуть мысль о помутнении в глазах. Сколько же недель он боялся признаться себе в своем недуге? Это помутнение уже преследовало его в Сингапуре, хотя сейчас стало еще хуже. Да, сейчас все было намного хуже.
Бруно, сам того не осознавая, давал бесплатные уроки мастерства. Если такая мелкая рыба, как этот немец, был способен впитать и имитировать приемы Бруно, просто изучая их со стороны, какие его секреты сумели похитить куда более ушлые игроки в Сингапуре? Впрочем, Кёлер вряд ли был такой же легкомысленный. Этот так называемый кит больно уж смахивал на акулу. Бруно проиграл все, включая начальную ставку, которой у него даже и не было, когда он сел за этот стол. Он попытался подсчитать в уме общую сумму проигрыша здесь и в Сингапуре, но не смог. Однако, напомнил себе Бруно, Фальк пообещал сделать все, чтобы его сингапурский позор испарился. И его теперь беспокоил только сегодняшний вечер.
– В их перестуке я слышу шум моря, – небрежно произнес Бруно.
Ты можешь сделать эту чертову музыку потише?
– Ich habe die Meerjungfrauen einander zusingen horen[12], – продекламировал Кёлер. Он вывернул запястье, бросил кости, и ему выпала идеальная комбинация. Немец теперь делал праймы один за другим.
– Прошу прощения, – не понял Бруно.
Его бросок принес очередной катастрофический результат. Удача ему изменила, стоило лишь дотронуться до костей, как становилось ясно, что под его пальцами разверзлась бездна невезения. Как правило, только в одиночных партиях в триктрак могла происходить подобная резкая перемена, когда полоса везения вдруг сменялась полосой неудач. Вот и теперь вечер, столь триумфально начавшийся, неотвратимо катился к тотальному разгрому.
– Цитата. Я слышал, как русалки пели песнь одну за другой. Томас Стернз Элиот.
Теперь немец сам протянул ему удваивающий кубик.
– …Пели песнь друг дружке[13], – поправил Бруно, когда знакомая строка вдруг вынырнула из трясины памяти.
Он
Я слышал, как русалки поют друг другу (
