что я легко раздражаюсь? Что это такое, как не сдержанность? И даже когда он доводит свою злобу торгаша до того, что хочет закрыть для меня источник счастья и посылает ко мне вашего брата, чтоб оскорбить меня, я все же настолько сдержан, что даю себе отчет в том, что ваш брат игрушка в его руках и иду прямо к направляющей его руке. Зная вашу любовь к сэру Джону, я прощал ему столько, сколько не простил бы ни один благородный человек в Англии. Потом, видя, что она все еще избегает его взгляда и все еще в ужасе от того, что человек, которого она любит, запачкал свои руки в крови другого, которого она также любит – его голос стал умоляющим. Он бросился на колени перед ее стулом и взял в свои огромные нервные руки нежные пальчики, которые она молча отдала ему. – Роза, – воскликнул он, и его глубокий голос задрожал от волнения, – выбросьте из головы все то, что вы слышали. Обдумайте только следующее. Если б мой брат Лайонель пришел к вам и, имея для этого какую-нибудь возможность, поклялся бы вам, что вы никогда не выйдете за меня, поклялся бы помешать этому браку, так как он считал бы, что такая женщина, как вы, не сможет с честью носить мое имя, да вдобавок еще оскорбил бы память вашего покойного отца – что бы вы ему ответили? Скажите, Роза. Будьте честны сами с собой и со мною. Поставьте себя на мое место и скажите, можете ли вы обвинять меня за то, что я сделал? Ее глаза скользили по его поднятому к ней лицу, каждая черта которого молила ее о беспристрастном суждении. Лицо ее сделалось сперва смущенным, потом почти жестоким. Она положила руки на его плечи и заглянула ему в глаза. – Поклянитесь мне, Нолл, что все обстоит так, как вы сказали – что вы ничего не прибавили и не изменили в свою пользу?
– Бог мне свидетель, что я сказал правду, – торжественно ответил он. Она склонилась к нему на плечо и тихо плакала: все, что она молча перестрадала с самого начала его ухаживания, теперь вылилось в этих слезах. – Я верю, что вы поступили правильно. Верю, что ни один благородный человек не поступил бы иначе. Я должна верить вам, Нолл, так как иначе не могла бы ничему верить и ни на что надеяться. Вы точно огонь, который превратил в пепел все, что есть во мне лучшего. Она задумчиво улыбнулась сквозь слезы. – И вы будете терпеливы с Питером? – попросила она. – Он не сможет рассердить меня, – ответил он, – я клянусь вам в этом. Знаете ли вы, что он меня сегодня ударил? – Ударил вас? Вы мне этого не сказали. – Я был разгневан не на него, а на того негодяя, который послал его. Я рассмеялся, когда он ударил меня. Ведь он для меня священен. – У него доброе сердце, Нолл, – продолжала она. – Со временем он полюбит вас, как вы того заслуживаете, и вы узнаете, что и он тоже заслуживает вашей любви. – Он и теперь ее заслуживает, потому что любит вас. – И вы всегда будете это помнить, хотя бы нам пришлось еще долго ждать? – Всегда, моя дорогая. Я буду пока избегать его, и если он запретит мне приезжать в Годольфин, то я не буду ездить сюда. Менее чем через год вы будете совершеннолетней, и тогда никто не сможет вам ничего запретить. Что такое год,
