«Мельницы» и остались у него в мастерской.
Я намеренно обходил вопрос о том, как все произошло, – ждал, пока он дозреет и выложит подробности сам. Однако Кокорин не спешил.
– А Киндердийк – это что? – поинтересовался я.
Он побуравил взглядом оконный проем. Уже начинало смеркаться.
– Вам в Голландии бывать не доводилось?
– Нет, – сознался я. – Как-то не подвернулся случай.
– Это в дельте Мааса. Плоская мокрая равнина, вся сплошь изрезанная водоотводными каналами. На каждом шагу – дамбы и мельницы. Их там десятка два, стоят уже лет пятьсот, хотя ничего не мелют.
– То есть как?
– Очень просто. Воду качают. Для того и предназначены. Что касается ландшафта – опознать его ничего не стоит, он во всех путеводителях по Европе засвечен. Достопримечательность, хотя смотреть там особо не на что – зелень да вода. Ганс Сунс, правда, считал иначе. Или его заказчик, что, впрочем, уже все равно не имеет значения.
– Судя по всему, вам известно, где сейчас находятся «Мельницы»? – спросил я.
– Само собой. У Меллера. Борис Яковлевич украсил ими свою гостиную – так, во всяком случае, мне сказали. Раздобыл какой-то чудовищный базарный багет и демонстрирует картину совершенно открыто. Воры так себя не ведут. Я посылал к Меллеру человека, чтобы он проинформировал этого наглого зубодера о том, что картина краденая, но тот не пустил его дальше порога, сунув ему под нос те самые топорно сработанные фальшивки – паспорт картины и договор купли-продажи. А потом выставил… Кстати, ни продавец, ни покупатель, по-моему, понятия не имеют о том, что собой представляет эта работа на самом деле, то есть им ничего не известно о выводах моего отца. В договоре, например, работа значится как «Пейзаж неизвестного автора».
– Вы уверены?
– Да. Меллер не имеет ни малейшего отношения к кругу людей, с которыми отец мог поделиться своими соображениями о происхождении картины. Он полный профан, хотя, возможно, кто-то внушил ему мысль о том, что «Мельницы» представляют значительную ценность. Это в порядке вещей, когда в ходе сделки продавец хочет вздернуть цену. Но Меллеру, даже если он и переправит картину за границу, придется доказывать принадлежность «Мельниц» кисти Сунса. А в тех краях подобное удовольствие обойдется ему в ту же примерно сумму, которую он заплатил здесь за картину.
– А тот человек?
– Кто? Кого вы имеете в виду?
– Того, кто украл «Мельницы». Мог он знать, что это не подделка, не бездарная копия, не дешевая мазня, а работа живописца с именем?
– Сомневаюсь. Повторяю – круг общения отца всегда был очень узким. И у меня нет ни малейших оснований подозревать кого-либо из тех, кто в него входил. Если бы вор знал, что это работа Сунса, он, скорее всего, подделал бы подпись. Технически это несложно, по крайней мере я знаю с десяток людей в городе, которые бы справились
