именная благодарность Его высокопревосходительства. Письменная, на гербовой бумаге с печатью ведомства.
И да, те, кто встретил его в этой квартире, весьма вероятно, входят всё в тот же преступный синдикат. И да, если так, то они будут непременно изобличены и пойманы в ближайшее время.
Хотя пока их только ищут: жандармский отряд быстрого реагирования выехал на место, как только пришёл сигнал, что телефонная связь в квартире оборвалась, но этим неизвестным удалось скрыться.
«Я их видел! Я смогу опознать!» – хотел было перебить Слава, но не успел он открыть рот, как Алекс решительно пресёк эту попытку и продолжил.
– Однако, главное даже не в этом, – сказал, наконец, он. Но как-то глухо и будто-то бы с грустью… Или показалось?
– По всему выходит, – продолжил Велецкий после глубокого вздоха, – что главари организации, очевидно, остались на свободе, и вот их-то изобличить будет совсем не просто. А это, к большому сожалению, означает прямую опасность для твоей жизни и твоей семьи…
Сердце Славы сжалось в комок и покатилось куда-то вниз. Представив, что скажет на это Надя, он сглотнул и уставился на друга, беззвучно умоляя его сейчас же сообщить, что у него есть план и на такой случай. План, конечно же, был.
– Засим тебе и по закону, и по моему настоянию полагается программа защиты свидетелей. Самая полная из всех, что бывают. С проживанием в одной далёкой-далёкой губернии.
Велецкий снова вздохнул.
– Надю и детей уже собирают под охраной на твоей квартире. Надя сказала, что твои вещи соберёт тоже…
– Д-да… Она может… – машинально улыбнулся Слава в ответ, но тут же потупился.
Александр Климентович теперь выглядел более серьёзным, чем когда-либо. Он поморгал, глядя в пол, а потом снова поднял глаза на Славу и тихо сказал:
– А главное в том, мой дорогой Ростислав Львович, что сейчас мы, возможно, видимся с тобой в последний раз… Твоей помощи и твоей дружбы я не забуду вовек.
Всем хорош Владикавказ, кроме… Да нет, всем он хорош, решительно всем! Широкие бульвары, красивые дома в три-четыре этажа, чистые мостовые с деревьями, высаженными частой линией вдоль поребрика, горы вместо горизонта и даже памятник генералу Ермолову, на котором он вышел лукавым и добродушным, каким никогда не был при жизни – всё это и ещё тысяча мелочей сообщает городу его неповторимый шарм. Столица русского Кавказа, даже превратившись в миллионник, не утратила ни толики своего очарования. Среди двух десятков мегаполисов, возросших в последние годы там и сям в южных губерниях, именно Владикавказ – эталон лоска и изящества.
Для Славы, всю жизнь прожившего в Питере, переезд на юг всегда был мечтой, но мечтой несбыточной, а оттого робкой. И пусть на памяти только его поколения миллионы и миллионы осели в этих благословенных краях и даже пустили корни, сам он всё как-то не решался. Почему? Боялся не освоиться на новом месте, не привыкнуть к климату, не найти работы… Но Александр Климентович
