вместе с дочками и Гликерией выскребла дом до блеска, протерев можжевеловой водой, как и полагалось в Сочельник, приготовила сочиво и взвар с кутьёй156, напекла сочней, побывала во храме и принесла освящённой воды, как делала всегда и на Крещение, принося воды крещенской, окропила стены дома с пением тропаря Богоявления. Потом все домочадцы успели и попариться. С рождественского утра в доме Охотиных наготовили столько всякой всячины, что хватило бы и на двадцать гостей. Разморозили вставное звено белуги с икрою, купленных из бочек, наварили ухи стерляжей и телеса ершовые в студне. Испекли калачи хомутиные, пироги долгие со сладкою Гурьевскою кашей и каравайцами, состряпали и рванцы с варениками. Основным же блюдом, помимо всей прочей немало сытной снеди, стал гусь лапчатый чинёный. Уютно было дома после морозных ветреных улиц и площадей, где трещал мороз за тридцать градусов157 и даже неделю назад на пожарных каланчах поднимались круглые кожаные шары, что означало: «нынче учёба в школах отменяется». На всех перекрёстках загорались костры, как «дикие», так и «организованные» – в специальных железных цилиндрических жаровнях на ножках. Постоянный поток ломовиков с дровами до заказчика проезжал мимо и часто извозчик подкидывал разжигающим на общее благо парочку поленьев, а на обратном пути, глядишь – и сам сходил с саней и грелся у огня, притоптывая валенками, прихлопывая обшитыми холстом варежками.
Первым в родительский дом прибыл Сергей, поделившийся впечатлениями о столице и успевший продекламировать любимой сестрёнке введение в свою задуманную поэму «Божий храм»:
«Возле белой стены копошатся людишки,
Но она выше их, хотя создана ими.
На обочине дороги каменный столб стоит,
Вдохновляет пиитов, но только плохих».
Сам поэт ожидал, почему-то, что рифма польётся и дальше, но она застопорилась, и он сумел выдать ещё лишь очень натянутую импровизацию, которую назвал пародией на декадентов:
«Цветок фасоли – хороший цветок,
Иногда его добавляют в кумыс,
Цветком зебры его зовут.
Звон погребальный выпростал мне душу,
Схизму души повлек он за собой.
Звон погребальный мне проник в сознанье,
Не покидает уж теперь его.
Не трубадур я, не трувер,
И уж никак не миннезингер,
Я – правоверный мусульманин
И я слагаю рубаи».
В этот момент к ним, в комнату Евпраксии, вошёл Глеб, который натянуто посмеялся над пародией и рассказал о назревании войны на Дальнем Востоке. В дверях появился Антоша, нашёптывающий себе под нос строки из Лермонтова:
«Прозрачный сумрак, луч лампады,
Кивот и крест – символ святой.
Всё полно мира и отрады…»
– Что,
Взвар варился на воде из сушёных яблок, груш, слив, вишен, смородины, черники, земляники и прочих ягод. Кутья – томлённая в печи пшеничная и ячменная крупа со сливками, льняным или конопляным маслом и мёдом. Сочиво – пшеничный взвар с мёдом, маком и изюмом. «Сочиво» изначально означает «растительное масло», а позже и кашу с маслом. Накануне Рождества полагалось лишь сочевничать до сумерек с появлением Вифлеемской звезды. Сочетание кутьи, блюда поминального, и взвара – есть символ вечности жизни, рождения и смерти Спасителя, непрерывности рода человеческого.
По Цельсию – за сорок.
