и кошек, строжилась иногда над Шерханом.
Но вот нежданно-негаданно объявился Черныш! Прибыл с того света! Спрятался от людских глаз за строительной корзиной и ждал, когда появится в миске хоть что-нибудь. Человек обнаружил его невзначай и ахнул от неожиданности:
– Батюшки-родные, воскрес?!
Глаза Черныша выражали ужас и испуг, мольбу и просьбу, покорность и безысходность. Казалось, что от собаки остались только два больших, вылезших из орбит глаза, а все остальное было не его. Она сидела, заваливаясь на бок, опершись оземь передними лапами. Задние лапы валялись под ней безжизненно, обезволено. Меж ними лежал в израненной коже плоский кусок гениталий.
Целый месяц Черныш боролся за жизнь. Боролся яростно со смертью и вышел из той борьбы победителем. Победа вопреки природе, победа в укор человеку, победа назло себе!
Страдалец отвернулся от человека, напряг передние лапы и потащил себя подальше от него. Он все так же боялся этих огромных существ, но теперь уже ненавидел их. Весь месяц он боролся, цеплялся из последних своих силенок за жизнь в одиночестве, но голод заставил его вновь вернуться туда, где есть запах еды, где он успел увидеть воочию яркую вспышку лучика света в своей жизни…
Мужик наполнил миску пищей и подставил ее к изуродованному телу собаки. Он, человек, ощутил какую-то свербящую вину в своей душе. Впервые к Чернышу проснулась та пронзительная вина и жалость, которая там остается навсегда. Вина не прямая, но понял, что есть в ней какая-то общая сопричастность. То состояние души, что приводит к потребности обращения близкого к состраданию…
Черныш наклонил обезображенную страхом усатую мордашку к миске и начал жадно глотать все, что цепляли его острые молодые зубы и проворный красный язычок. Тем временем с человека он не сводил глаз – боялся и ненавидел его.
Изможденная собака-инвалид ощутила на себе внимание людей и, утолив чувство голода, передними лапами потащила свое тело по асфальту. Она исчезла так же, как появилась – спряталась в свое укрытие. Ей нужен был покой, ей не нужны были людские воздыхания.
К вечеру, когда на территории станции было пустынно, Черныш перенес свое тело к скамейке, покинул убежище и стал с надеждой ожидать, что его вновь накормят. Капа, виляя хвостом, бегала рядом, обнюхивала его и тоже жалела. Она видела мучения друга, побаивалась уродства его и, лизнув несчастного в нос, отбегала в сторону. Он сидел неподвижной статуэткой на передних лапах, как всегда, окидывал проворным взглядом местность вокруг себя и дирижировал своими острыми чуткими ушками.
Женщина вышла из помещения и увидела собаку.
– Несчастный ребенок! – сказала она и направилась к нему.
Ее душа была наполнена тоскливыми материнскими чувствами. Ей хотелось жалеть и голубить маленькое крохотное существо. Но когда она приблизилась к Чернышу, тот истерично заметался
