сизой губе. Кисти непослушно лежали скрюченными на груди, стянутые меж собой белой тесьмой. Шея была гладкой, как цилиндр, а при жизни жилистой и c упругой кожей…
Иван был душа-мужик, безотказный и добрый. Все знакомые мужики любили покойного за веселый нрав, но жалели. Жалели его за то, что любил свою жену, преклонялся перед ней и унижался. Анна властная была, а порой жестокая. Когда он выходил из-под контроля и отказывался слушать ее, происходила странная забава – она начинала бить его! В минуты ненависти она становилась решительной и беспощадной. Кидалась в бой, не ведая страха, теряла рассудок, и только ярость полыхала в ее глазах. Била култышками кулачков колко и больно. Иной раз, после очередного ее вояжа, Иван ходил с сочными литыми синяками по улице, а мужики подтрунивали меж собой:
– Иван вчерась законно с нами остограммился, а для Аньки закон не писан?!
– Закон ей что дышло!.. Она сама их пишет!..
– Напрасно вожжи приспустил, напрасно… – сожалели некоторые.
– Вот ими бы законы и расписал!.. – отвечали те же, но оптимисты.
– А что ж вы ждали – результат вашей попойки на его лице!.. – выстреливала женская артиллерия из-за палисадника.
А потом за бутылкой водки, коротая время с теми же оптимистами, смеялся и балагурил. Легко забывал о неприятностях.
Три дня назад, когда они с женой и соседями сидели на завалинке дома, Иван позволил себе съязвить в адрес Анны.
– Сидел бы уж да не мыркал… – осадила его Анна по поводу прошедших мимо мужиков.
– Быки-то мычат, да телки не телятся!.. – ответил он в своем стиле.
– А чего им телиться, если рыло из стакана вынуть не могут!
– Да уж лучше о забор чем почесаться, а не с мужиком обниматься. Логика женской дури!.. – хихикнул Иван.
– Глянь-ка на мужика ядреного! Портки еще не жмут?
– А тебе что жмут, что не жмут – все едино! Есть там большой интерес – да не про вашу честь! – резанул Иван и тут же пожалел…
Анна взбесилась. Трепку задала шумную – принародно.
Иван скрылся в доме. Зацепило то, что все прошло на трезвую голову. Взял денег, рыбацкие снасти, палатку и сел в машину. Окатив клубами дыма соседей и жену, прокрутив лихо колесами землю, исчез с глаз долой.
Иван до треска в пальцах вцепился в руль машины, остервенело забегали желваки на лице. Скрежет зубов, казалось, был слышен за окном машины. Педаль газа с силой задавил в пол. Он любил скорость и отводил этим душу. Несмотря на то, что последнее время редко садился за руль, он был профессионалом и управлял машиной, как игрушкой…
Друзья снарядились быстро, хотя и удивились столь позднему и авральному сбору на рыбалку. Они с тревогой смотрели в его ошалелые глаза и сомневались в целесообразности поездки.
