для многих, потому что в ней они не видели сердца, оно всегда билось у того, кто лежал рядом. Причина трагедии заложена была в этом – так им хотелось думать.
Анна боялась поднимать свое лицо – она хотела быть в их глазах несчастной и жалкой. Она не рыдала, хотя все на это надеялись, чтобы хоть как-то оправдать ее черствость души. Но она сидела непокаянной, отрешившись от витающего над ней суда человеческого.
У некоторой части из присутствующих возникало, напротив, трогательное отношение к ней. Эта часть людей жалела их обоих, считая, что жизнь их не сложилась, мало того, распалась так трагически.
Бабки жалобно нашептывали:
– Поплачь, Анна, поплачь… Легчее станет.
Анне не было тяжело на душе, лишь иногда, как порыв ветра, всплывала невесть из какого далека ностальгическая тоска. Она укоризненно щемила сердце, но вскоре отпускала… Женщине было тяжело физически. Сидеть часами перед публикой неподвижно, как на смотринах, выглядеть подавленной и горемычной – не сладкая участь. Физическая усталость вызывала раздражение от всего: от любопытных, испытующих взоров соседей, от ноющей боли в пояснице, от легкого трупного запаха мужа, от всей этой траурной обстановки. Ее также нервировали еще перспективы на сегодня. Длинный, бесконечный день надо сегодня ей превозмочь: и похороны на кладбище, и суетные поминки! Мучила досада и печаль. И не сбежать никуда от этих тягучих, угрюмых ритуалов.
Иногда она всматривалась в припухшие губы покойника, вспоминала о том, что этот мертвый, обезображенный смертью человек ее любил! Он любил, а она не знала, что это такое. Что есть любовь? Это неведанное и неиспытанное ею чувство. Это унижение и покорность – потеря своей сущности. Человек превращается в нечто, похожее на пластилин. Лепи из него что хочешь, бей как хочешь, а он будет ползти за тобой по жизни, радуясь твоим забавам над ним и благодарить тебя за то, что ты есть Идол его слабости, памятник его чистой Любви…
***
По лесу двигалась траурная процессия. Тридцать человек шуршали подошвами обуви по сухой мягкой земле, разгребали в сторону увядшую, пожелтевшую хвою. Величественные сосны раздвинулись вдоль дороги, принимая в объятия своих корней очередного усопшего. Меж зарослей их стволов нашли приют сотни таких же бывших, как Иван. Лишь память об их земном существовании оставила надгробные плиты, деревянные почерневшие кресты да покосившиеся пустые ограды.
Красный с черными рюхами гроб, как плывущая по реке ладья, плыла к последней своей полынье, где суждено ему, Ивану, кануть в темное царство Аида, кануть в Лету. Все понимали, что это конец, что это последний, заключительный реверанс грешного и безмолвного тела. И все в ужасе мысленно примеряли это мгновение к своим исходам…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив
