шляпы ставят на аутсайдеров и что цилиндр явно потешается над их наставлениями. В любом случае от недостатка женского внимания он не страдал.
“Ну и отлично, – подумала Гарриет, – значит, волноваться не о чем”.
Она вернулась домой, радуясь своей холодности и самообладанию. Три дня спустя, когда она читала в утренней газете, что на литературном обеде была замечена “мисс Гарриет Вэйн, известная писательница”, внезапно зазвонил телефон. Знакомый голос звучал на удивление глухо и неуверенно:
– Мисс Гарриет Вэйн? Это вы, Гарриет? Я слышал, вы вернулись? Можно как-нибудь пригласить вас на ужин?
Ответить можно было по-разному, например, официально и холодно: “Простите, а кто это?” Но вопрос застал ее врасплох, а природная честность заставила промямлить:
– О, Питер… Спасибо. Я даже не знаю…
– Что? – Голос на том конце зазвучал насмешливо. – У вас все вечера расписаны до свистка пресловутого рака?
– Разумеется, нет, – ответила Гарриет, не желая показаться надутой и самовлюбленной знаменитостью.
– Тогда выбирайте вечер.
– Сегодня я свободна, – сказала Гарриет, надеясь, что такая поспешность вынудит его отменить приглашение.
– Отлично, – сказал он. – Я тоже. Так вкусим же сладости свободы. Кстати, у вас поменялся номер телефона.
– Да… я переехала.
– Может быть, мне заехать за вами? Или встретимся в семь у “Феррары”?
– У “Феррары”?
– Да. В семь, если для вас это не рано. Потом пойдем в театр, надеюсь, вы не против. Значит, до вечера. Спасибо.
Он повесил трубку прежде, чем она успела возразить. Сама бы она ни за что не выбрала “Феррару”. Слишком модное место, слишком на виду. Туда ходили все, кому это было по карману, и все равно благодаря заоблачным ценам ресторан всегда оставался полупустым. А это значит, что там не скрыться от любопытных глаз. И если цель ваша – положить конец отношениям, то идти за этим в “Феррару” – не лучшая идея.
Как ни странно, они с Питером впервые ужинали в Вест-Энде. Примерно год после суда Гарриет не желала выходить в свет, даже если бы могла позволить себе вечернее платье. В те дни он водил ее в самые немноголюдные и изысканные рестораны в Сохо, а зачастую и вовсе брал машину и отправлялся со своей мрачной и мятежной спутницей в какой-нибудь придорожный трактир, где была проверенная кухня. У Гарриет не хватало запала отказываться, и, вероятно, эти прогулки не давали ей окончательно впасть в тоску, хотя часто непробиваемая веселость лорда Питера бывала награждена словами, полными горечи и безнадежности. Вспоминая то время, Гарриет в равной мере поражалась терпению Питера и досадовала на его настойчивость.
Он встретил ее у дверей “Феррары” привычно мелькнувшей кривой улыбкой и бойкими речами, но был церемонно вежлив, чего Гарриет за ним не помнила. С явным интересом, даже с азартом выслушал
