натыкаясь взором на этот бурый знак чье-то страсти, князь Лютень и сам бурел ликом, крепко сжимал кулаки. Глядя на него, хмурился и Рудослав Буй-тур Владенский – что позор Медведю, позор и Туру!.. На третий или четвёртый проход Лютень не выдержал, рывком притянул к себе женщину, ткнул в синяк пальцем:
– Силой?!
Хоть в гневе прорычал неразборчиво, женщина поняла, поспешно замотала головой:
– Сама уступила!
– Ладно, коль так, – проворчал Лютень, далеко не успокоенный. В следующий момент, вздохнув тяжело, налил себе новую чарку местного пива, пригубил… Поморщился слегка – пиво, молодое, больше напоминало пока брагу. Горчило, в мозг не било…
– Ну, где там твой хвалёный сотник? – не удержался от вопроса Рудослав.
– Ух, будь моя воля…
– Мы – равны как воеводы, я ж говорил тебе! – мрачно ответил Лютень. – Ивещей!!!
Воевода, предпочтя, по дурному настроению князя, обретаться на крыльце, в два шага оказался внутри:
– Звал?
– Где Ярослав? – не скрывая недовольства, спросил князь. – Долго мне ещё ждать его?!
– Идёт уже! – немедленно ответил воевода. – Прикажешь сразу к тебе?
– Сразу! – подумав немного, согласился князь. – А ежели крутить начнёт… Десяток гридней держи тут, рядом. Будет крутить, тут и в поруб посажу! Сволочь…
– Ты, княже, не обессудь, – внезапно решившись на что-то, возразил воевода. – А только я не позволю тебе честного воина сволочить! Допроси сначала, послухов найди. Тогда и карай – твоё право! До сих пор Ярослав – твой верный сотник. Лучший в тысяче, головой отвечаю!
– Ответишь, – скрежетнул зубами Лютень. – Ответишь! Как я теперь Радану в глаза посмотрю?! Защитнички. Деревню сожгли, баб снасильничали! Детей малых, и тех убивали! Как с врагами, право слово!
Тут, наконец, спасительно скрипнула дверь и вошедший внутрь Ярослав, низко поклонившись на карликов рассчитанной притолоке, повторил свой поклон уже для князей. И – ещё раз, наособицу, для хозяйки, зардевшейся ликом от его знака внимания.
Переведя взор с Ярослава на женщину, князь ещё раз обозрел засос у неё на шее, хмуро спросил:
– Твоя работа? – и пальцем ткнул, уточняя.
Ярослав смолчал, возразила сама хозяйка, из-за волнения и малой толики испуга говорившая сбивчиво:
– Не он, не он! Да я ж сказала, по доброй воле всё было! Никто не виноват!
– Чего молчишь? – одним взмахом ладони остановив поток выкриков, спросил Лютень. – Чего не оправдываешься?!
– В чём? – резко спросил Ярослав. – Всё делал твоей волей! Может, слегка только перегнул, когда в драку полез.
– В драку? – вскочив на ноги и побледнев от гнева, заорал князь Лютень. – В драку?! Ты резню устроил! В торингской деревне! Будь это даже в базиликанской, безнаказанно бы не сошло тебе с рук! А ты – в союзной! Детей убивал! Женщин – насиловал!
– Я – не насиловал, – сухо возразил
