его, огромная и в чужих руках – неповоротливая, летала пёрышком лебединым. Да и в двобоях на дружинном поле, на булавах и мечах, секирах и сулицах, равных себе если и знал, то – редко. Ярослав один раз – одолел. Мокрый потом был, как мышь. И бока болели, в синяках все.
Пока воевода Ивещей страдал, шестым воеводским чувством ощущая неправоту своего согласия, три дружинных сотни торопливо спешивались. Многие – особенно ветераны, побывавшие не в одном походе и пострашнее нынешнего – открыто жалели, что из щитов – лишь обычные гардарские – на перевёрнутую каплю похожие. На коне, может, и хороши. Но спустившись на твёрдую землицу, лучше иметь в левой руке щит вроде скутума – если в первом ряду, или круглого тарча – если в задних. А этот… Ноги стоящим впереди не прикрывает – они и для стрел с желудями, и для мечей с копьями уязвимы. В задних рядах тащишь его как бревно – бесполезное и тяжёлое. Неудобен. А иначе взгляни, по руке он и коннику, и пешему. Потому родянская конница может и на земле сражаться, что эти щиты есть… Это, конечно, одна из причин, не единственная и не главная.
Ну, как бы там ни было, сбили клин – против фаланги первейший способ пешей атаки. Можно, конечно, стенка на стенку атаковать, но – не выгодно. Надавить с такой силой не получится, а пока базиликанскую фалангу – четыре первых ряда, из самых защищённых воинов составленную не проломишь, до честного боя всё равно не доберёшься. В «свинье» же, как нередко именовали клин, идущие впереди тяжело вооружённые богатыри, лучшие воины – самые смелые и умелые, первыми пробивали вражеский строй. Следом шли те, у кого и доспех похуже – лишь нагрудник булатный, и меч – с булатной оковкой, а то и вовсе без оной… Молодь, одно слово!
Три сотни – не три, но две с половиной точно набрали, и ударили разом по врагу. В сто ужасно медленных, на самом деле – широких и яростных шагов дойдя до базиликанского первого ряда, врубились яростно и зло. В первом ряду и впрямь лучшие богатыри: Ярослав со своей секирой, Яросвет и Дуб. Берсеню, как ни орал, как ни брызгал слюной, отвели место в середине. Там он и пал – первый из них, получив свинцового «жёлудя» в лоб от руки меткого велита… Погиб ли – никто не думал, на всякий случай оттащили в обоз…
– Слава! – стоял многоголосый рык над полем. – Слава Роду!..
3. Князь Лютень и Ярослав. Поле недалеко от Сальма. 28 день месяца Серпеня
Князь Лютень, хоть и хаял его Ивещей – по делу, к слову – в самом пекле не был. Бой был тяжёл, воинам не мешал пример лично княжеский… Но в пекло его не пустили бы. Как сейчас, когда сражаться ему пришлось с самого краешку… Рядом, по обычаю Рода защищая господину спину, сражались Ратша с Мироном, вокруг – сплошь княжие можи, вящая часть дружины. И немного их – если с витязями – сотня, а каждый десятерых стоил. Могуч, яр… Молод довольно. Редко когда в можах задерживались после тридцати вёсен. Тридцать – почти старик, а ещё не боярин, не воевода острожный?! Значит, либо трус, либо дурак. А таким и в дружине делать нечего…
Меж тем, бой шёл вовсе не так, как полагал Лютень. Если Ивещей своей
