будете шляться до часу ночи, – сказала мама.
– Ладно, – сказал я, – никуда не денемся.
Я пошел в другую комнату и переоделся. Конечно, костюм мой был не так уж выглажен, но какие-то складки еще оставались.
Когда я вошел, бабушка посмотрела на меня, потом на Толика и вздохнула. Сравнение было явно не в мою пользу.
– Пошли, что ли, – сказал я.
Толик чинно встал, подошел к маме, протянул руку.
– До свидания, Екатерина Васильевна, – сказал он громко.
Потом подошел к бабушке и протянул руку ей.
– До свидания, бабушка, – сказал он еще громче.
Я пропустил его вперед. Пока Толик зашнуровывал ботинки, мама стояла в дверях комнаты и насмешливо смотрела на нас обоих.
Выйдя на лестницу, Толик облегченно вздохнул и снова стал самим собой. На площадке он подошел и посмотрел вниз.
– Слушай, а ты бы отсюда за миллион рублей прыгнул?
Я посмотрел вниз и отказался немедленно.
– А я бы, пожалуй, прыгнул, – сказал Толик.
– И ноги сломал бы.
– Зато миллион рублей, – сказал Толик. – Знаешь, я на эти деньги чего купил бы?
– Костыли, – сказал я.
– Зачем костыли? – обиделся Толик. – Можно «Москвич» с ручным управлением.
Мы вышли на улицу. Вечерело.
Солнце еще не зашло, но его не было видно. Оно просто пряталось где-то за домами, и его лучи лежали под крышами самых высоких зданий. Мы шли в сторону парка.
– Слушай, – неожиданно спросил Толик, – у тебя отец – хороший человек?
Вопрос был сложный. У меня самого отношение к нему было смутное. Точнее, я к отцу своему относился по-разному. Но одно дело, что думал я сам по этому поводу, и другое дело, что отвечал другим.
– Хороший, – сказал я, и это была правда, потому что отец мой был, может быть, и не совсем хорошим, но скорее хорошим, чем плохим.
– А почему же он мать твою бросил?
– Он не бросил, просто они не сошлись характерами.
– А чего там сходиться-то? – усомнился Толик. – Чего сходиться? У меня вот отец с кем хочешь сойдется характерами. Мать ему чего не так скажет, он ей как врежет, она летит из угла в угол.
Отец Толика дядя Федя работал в бане пространщиком. Что значит это слово – я не выяснил до сих пор, знаю только, что дядя Федя сторожил в бане одежду клиентов, подавал желающим полотенце, похлопывал по спине и приносил из буфета пиво в стеклянных кружках. За это он получал в зависимости от объема услуг и щедрости клиента десять-пятнадцать копеек. Некоторые давали больше, но таких было мало. Он работал через день по двенадцать часов, но готов был работать и каждый день, если бы разрешили, не из любви к профессии, а из-за этих самых гривенников, которых к концу смены набиралось довольно много. Мать Толика несла эту мелочь в магазин к знакомой кассирше и обменивала на бумажки, а когда бумажек набиралось достаточно, дядя Федя шел в сберкассу и делал очередной вклад.
– А
