остановиться на самом коротком и прозаичном, тем более, что денег у меня оставалось в обрез. Поэтому на бланке я нацарапал «Сообщи причину молчания. Очень беспокоюсь. Люблю, верю, жду». И тут, как на зло, паста в ручке кончилась. Сделав все необходимые в таких случаях процедуры и убедившись в полной недееспособности своей ручки, я подошел к барьеру в надежде воспользоваться казенным пером. Перо было занято. Хуже того, оно было занято не кем иным, как… Машей Соковой! Решив, что мне показалось, я зажмурился и снова открыл глаза. Маша не исчезла. Мало того, теперь она смотрела на меня и улыбалась что есть сил. Кроме того, в ней произошла какая-то перемена, вот только я никак не мог уловить – какая? Тем не менее, нужно было что-то сказать, поскольку молчать дальше было все же невежливо, и я спросил:
– Ты зачем здесь?
Сокова легкомысленно пожала плечами:
– Я? Даю телеграмму.
Я нахмурился, поняв нелепость своего вопроса. Естественно, не финики же ей здесь покупать.
– Я не об этом. Что ты вообще здесь делаешь? Ты же в другом конце города живешь.
Эта тихая чертовка, похоже, решила меня доконать. Она обворожительно улыбнулась и почти пропела, явно наслаждаясь моей растерянностью.
– А я к тебе в гости хочу зайти.
Заметив мое волнение, разочарованно добавила:
– Скучный ты, Степанов… У меня здесь подруга живет. Тебе ручка нужна? Возьми.
Я взял заляпанную пастой дешевенькую ручку, привязанную тонким шпагатом к стойке окошечка, и стал старательно выводить адрес, пытаясь загородить от Маши текст локтем. А она, будь неладна, так и тянулась любопытной мордашкой. А-а-а, Аллах с ней. В конце концов, мне-то что? Краем глаза я все же заметил, как вздрогнули у нее ресницы, когда она прочитала текст. Но виду она не подала, что расстроилась, и только протянула насмешливо:
– Люблю, жду, верю… Так ты, оказывается, и такие слова знаешь?
Ну, это было уже слишком! Бросив ручку на барьер, я повернулся к Соковой, твердо решив высказать все, что думаю о ее притязаниях. И тут заметил такое, от чего все выражения разом вылетели у меня из головы, оставив там только тугой колокольный звон.
Все последующее я видел, как в замедленном кино, к тому же немом. От двери в нашу сторону какими-то длинными, тягучими шагами шел молодой парень в серой куртке, медленно вынимая из-за поясного ремня пистолет и поднимая его стволом вверх. Какое-то время я заворожено следил за черным зрачком ствола, чувствуя, как кровь толчками пульсирует в висках, готовая порвать мне вены и вырваться наружу. В следующее мгновение я схватил Машу за плечи, оттолкнул ее в сторону, и какая-то сила бросила меня далеко вперед, прямо на этот черный, в упор глядящий на меня глазок. По воздуху я летел, наверное, доли секунды, но мне они показались вечностью из-за напряженного ожидания, что сейчас мне навстречу рванет пламя, и я схвачу пулю в лоб.
Однако этого
