Так быстро менялось всё после того страшного сентябрьского вечера, когда с ним случилась эта «производственная травма»…
Очевидно, так не могло продолжаться бесконечно долго. Что-то должно было еще произойти. Этим чем-то была насыщена наэлектризованная энергетика воздуха, которым я дышала.
Как-то однажды (отлично помню, что это была именно моя рабочая суббота), возвратясь после обеденного перерыва, я, как всегда, застала «бессменного часового» у окна, а значит, и – у моих дверей.
Наш субботний рабочий график был с 9-ти до 6-ти. В этот день начальство и корреспонденты отдыхали. А наш состав был такой же, как и на второй смене: дежурный редактор, пара телетайписток и техник по аппаратам.
В этот день мы всегда закрывались изнутри на замок от посторонних и случайных посетителей: каких-то коробейников, ломившихся к нам и предлагавших товар, или незадачливых представителей всё той же «золотоносной жилы»… Контора над нами также работала по субботам.
Я зашла в «редакторскую» и прикрыла за собой дверь, тяжело вздохнув: «Ведь сегодня опять не его смена. Когда же закончится это дежурство у дверей моего кабинета?»
Сняла плащ и села в кресло, подумав с тоскою: «Ещё четыре часа до окончания рабочего дня».
Вскоре в дверь раздался негромкий стук. Я вздрогнула, но даже не поднялась с кресла. Этот звук означал: «Открой двери, я хочу тебя видеть…»
Конечно, подобные «игры» на первой смене были просто невозможны. Когда впервые я услышала этот стук, случилось это именно на второй смене. Я быстро распахнула дверь и увидела тогда растерянное его лицо.
– Вы что-то хотели спросить? – обратилась к нему, естественно, по имени и, как можно, мягче.
Молодой человек выкрутился тогда, придумав какой-то неубедительный ответ. Но закрытые двери в мой кабинет, очевидно, не давали ему покоя. Иногда я слышала стук, или еще какой-то непонятный царапающий звук. Но как только я открывала дверь, видела быстро удаляющуюся от двери моего кабинета фигуру юноши. Никого, кроме него, в длинном коридоре не было. Телетайпистки входили в «редакторскую» без стука. И я заставила себя не реагировать ни на какие звуки за дверью, понимая, однако, что «кольцо» всё туже сжимается.
Я подошла к окну, в рассеянности отмечая, что надо бы полить цветок. Машинально взяла баночку для воды и распахнула дверь, оставляя свой кабинет открытым.
Молодой человек топтался у окна.
Когда я вышла из туалета с водой, юноша двигался мне навстречу по длинному коридору. На лице его играла странная, нехорошая улыбка. Он демонстративно отвел руку чуть в сторону и одновременно вперед, и я увидела в его руке… нож. Довольно крупный нож с рукояткой, обмотанной разноцветной изоляционной лентой.
Вне всякого сомнения: он хотел, чтобы я видела этот предмет в его руках. Как я не запнулась об ковровую дорожку и не пролила воду – не знаю, не знаю…
По дороге до «редакторской» я лихорадочно
