в вечность.
Я смотрела на стрелки небольших фигурных часов, стоявших на книжном шкафу, с ужасом отмечая, что они совершенно не хотят двигаться. Словно, сегодня кто-то специально сделал им «стоп-кадр». Может быть, время повиновалась желанию того человека, который бесшумно вышагивал по ковровой дорожке длинного коридора, заглядывая в мой кабинет? Может быть.
Но лично для меня эта – движущаяся и вечно ускользающая субстанция – в тот день точно остановилась, словно желая продемонстрировать, что должен чувствовать человек, когда его Величество Время вдруг замерло или зависло… Я поняла это именно в тот день. И запомнила. На всю оставшуюся жизнь.
Работники телетайпной уходили всегда минут на десять позже редакторской службы. В их обязанность входило поставить наш «объект» на сигнализацию. Я сказала женщинам «до свиданья», ловя момент, пока юноша был занят в мастерской.
Быстро дошла до дверей, повернула внутренний замок, размыкая, наконец, это жуткое замкнутое пространство сегодняшнего дня. И на секунду бросила взгляд на длинный коридор, по которому змейкой струилась ковровая дорожка красного цвета. Лишь на секунду. Со всей отчетливостью понимая, что взгляд этот – прощальный. И бегом, бегом вниз с третьего этажа по выщербленным ступеням…
«Так вот от чего сжималось мое сердечко, вот о чем предупреждала меня интуиция. Что-то нехорошее должно было произойти со мной в этом доме», – с такими мыслями и комком в горле выскочила на свою любимую улицу Сумскую.
Слезы душили меня, мне хотелось разрыдаться. Напряжение сегодняшнего дня требовало выхода. У меня сильно защипало в глазах, и я поняла, что даже плакать мне никак нельзя.
(Я, ведь, как и большинство представительниц прекрасного пола пользовалась популярной тогда тушью для ресниц – «ленинградская». А уж если она попадала в глаза – то это был просто «конец света». Знающие дамы не дадут соврать).
«Ну, почему это должно было случиться со мной? Почему? В чем таком провинилась?» – я подставляла лицо встречному ветру, и мне казалось, что он высушивает набегавшие слезы. Но в глазах всё равно больно щипало. Хотелось скорее добраться домой, смыть с себя всё, уткнуться в подушку и выплакаться вволю…
Спустившись вниз по Сумской до улицы Короленко, я не стала, как обычно, садиться в трамвай, а побрела пешком дальше. Уже пройдя несколько остановок по Московскому проспекту, почувствовала, что внутреннее онемение от сегодняшних событий чуть-чуть начинает ослабевать. Но тут же больно кольнула другая мысль: а как же мои мечты? Неужели обманули они меня? А где же «радость», и «надежды», и «любовь», которые сулила мне весна, когда стояла я на залитом солнцем балконе заведения, из которого сегодня буквально сбегала и которому сказала свое мысленное «прощай»?
И где же тот, мой единственный и любимый, рядом с которым я буду чувствовать себя защищенной? Его не было. Вместо этого были какие-то сомнительные личности, цеплявшиеся ко мне «везде и всюду» и по отношению к которым
