снимай, ка-азел!» – Это Белый Орёл подплыл к Юрику вплотную.
Не успели все проораться и столпиться у бетонного края реки, как мокрый и черный как тюлень Белый Орел снизу передает напитаную водой косуху ошалевшим девчонкам. Женя и Нюша чуть не падают воду, настолько мокрая кожа их перевешивает. А злой и оттого втрое сильный Ворон буксирует Юрика к берегу.
Мелкий Воробей, прикрываясь рукой от ветра, добивает забытую на парапете драгоценную сигаретку. Белый Орел отвешивает Юрику подзатыльник, и громко обещает добавить, когда Юрик просохнет и проблюется. Нюша растирает дрожащего Юрика своим палантином. Белый, весь в гусиной коже Ворон в трусах приплясывает на газоне. Они с Женей выкручивают его мокрые джинсы, истекающие речной водой и хохочут.
– Ну ничего себе! так совпало! Откуда ты, как? Почему не написал? Мы бы встретили! И так вовремя!
– Да тут в военное училище документы подавал. В вашем городе. Не уверен был, что получится, потому не написал, да и не знал, успею ли увидеть тебя, у меня автобус …
– Женя, может наконец заметишь меня и подойдешь? – На краю газона стоит Алекс.
Она радостно вскидывается – и как об лед разбивается о его полуулыбку, презрительную, не сулящую ничего хорошего – только правым углом рта.
– Может представишь своего голого друга?
…Домой Женя снова опоздала и ей порядочно влетело. Всего послушала: что занимается ерундой вместо подготовки к экзаменам, что не только в МГУ, но и в ПТУ такими темпами не поступит, что подает отвратительный пример сестрам, что бабушка Алекса уже все телефоны моргов оборвала…Как всегда. И запрет выходить из дома на три дня – обычная программа…
По окончанию домашнего ареста и искупительной домашней уборки с выворачиванием шкафов, Женя и Алекс пошли в гости, в дальний нехороший район к своему другу, волосатому гитаристу Никону, Алеше Никоненко. Лето вокруг пыжилось жирной зеленью, сладостно пахли липы, со всех газонов на асфальт лезла крапива и лопухи. Алекс и Женя поочередно отщипывали кусочки от четвертинки черного из булочной на Ленина, и запивали водой из колонок. Идти было минут сорок пять. На улице было пустынно, изредка среди частных домов со звоном проезжал красный трамвайчик.
– Ты все же решила, журфак? Может, все же на редакционно-издательский, конкурс все же поменьше? Нас бы в одну общагу поселили. А так ты меня бросаешь.
– Блин, ну сто раз говорила, не хочу я в чужой писанине ковыряться, сама буду писать, правду, про людей. Если бы ты меня не убедил, я бы вообще в Москву побоялась… Учиться и тут можно, на филфаке отделение журналистики открывается, я уже вчера копию аттестата туда отнесла. Нет-нет, это так, для подстраховки, чтобы родители не волновались. Все будет хорошо! Поступим, устроимся работать, вечером будем по Арбату гулять, песни петь.
– Ага, найдешь там себе хиппи прыщавого, волосатого, будешь с ним в леса свои мотаться, – Алекс дернул Женьку к себе, прижав до хруста костей. Носила б ты, дура, рубашку,
