идет о даровой еде и выпивке.
– Привет, рыба моя золотая, – сказал Марк и, проигнорировав распахнутые объятия Чука, ринулся к его спутнику, – Давно не виделись!
Дружеские лобзания Геку, кажется, понравились. Чук хмыкнул что-то вроде «здрасте».
Вечер обещал быть интересным. Если Марк замечает привлекательный объект, то прет напролом, мало считаясь с мнением любовников. Тем более предполагаемых.
Плохое настроение Феликсу обеспечено. Я был в силах лишь довершить букет неприятных эмоций.
Где-то я читал, как одна испанская секретарша ненавидела своего шефа и плевала ему в кофе. Фармацевтическая промышленность, слава Богу, работает безотказно, благодаря чему у меня было средство лучше. «Расслабин». Без цвета и запаха. Продается без рецепта.
Я принес из кухни блюдо с тортом и кофе, уже разлитый по чашкам.
Воодушевленный радушным приемом, Гек, видимо, решил показать себя во всей красе. В отличие от своего ученого друга, он вряд ли знал разницу между «Пиноккио» и «Буратино», поэтому завел разговор соответствующий своим габаритам – о футболе. Я к бестолковой беготне за мячом равнодушен, Марк смотрел на Гека, как кролик на удава. Или как удав на кролика. Кирыч медитировал. Феликс нервно ерзал.
– Он не наш, – зашептал мне Марк, – Если бы он был наш, то не пинал бы мяч. Вот я понимаю, фигурное катание…
– Или синхронное плавание. Вчетвером, – сказал я…
Оплывая, одна за другой гасли свечи. От пирожных остались только крошки. Я устал крейсировать между гостиной и кухней, заваривая очердную порцию кофе, и привалился к теплому боку Кирыча. Не понимаю, как можно пить столько кофе на ночь. Что ночью-то делать? Впрочем, Марку нашлось бы чем заняться.
– Я Шелли читал как-то. Очень смешно, – отчитался он о проделанной работе. Марку надоело молчать в ученых компаниях, поэтому он купил томик стихов и по вечерами заучивал наизусть. Уходил с книгой к себе в спальню, и менее через минуту спал сном младенца. Если бы я был врачом, то вместо снотворного выписывал бы пациентам классическую поэзию.
– Ты имеешь ввиду Мэри Шелли? – спросил Чук голосом экзаменатора.
Марк захлопал глазами..
– Да, ее он и имеет, – пришел я на помощь, – А мне, например, эта макулатура уже не интересна. Раздавлена поездом истории.
– Вот как? – скептически заметил Чук.
– Люблю советскую литературу про детей, – сказал я, – Особенно рассказы, воспевающие простые ценности. Про «Чука и Гека», например. Очень нравится. Намедни я даже стих про них сочинил.
Поскаккала Чукоккала
Покаккать на скакаккалу
Прекрасную Гекаккалу….
– С чужого голоса поете, – дослушав, кисло сказал Феликс.
– Да, пою, – согласился я, – Пою, а не каркаю.
– …Вы пишете для неопределенной целевой аудитории, – продолжил Феликс, профессионально не обращая на внимания на колкости, – Если для детей,
