уже нет этого Баку и вряд ли когда-нибудь будет.
Слова «антисемит» никто не знал, все жили как одна семья… Никого не удивляло, например, что еврей пишет речи Гейдару Алиеву. Этим евреем был отец Гриши – член ЦК Компартии Азербайджана Ефим Григорьевич Гурвич.
Естественно, Гурвичи жили в доме ЦК Компартии Азербайджана. Мне там бывать нравилось, поскольку я жил в бедной съемной комнате – правда, в самом центре города, на улице Петра Монтина, практически напротив дома самого Юлия Гусмана, чем немало гордился!
У Гурвичей была экономка по имени Настя. Она уже давно стала членом их семьи, жила на равных. Почему-то Настя никак не могла запомнить мою фамилию и звала меня «Юхтяев». Почему Юхтяев, непонятно! Гришу это очень злило, он долго пытался научить Настю моей фамилии, но она твердо стояла на своем – Юхтяев и все тут! И Гриша махнул на это рукой. Мало того, с тех пор он сам стал звать меня Юхтяевым.
Много лет спустя на вручении ТЭФИ, когда эту высшую телевизионную награду России получала программа «Старая квартира» – вместе с Гришей, естественно, – он перед выходом на сцену повернулся ко мне, показал язык и прокричал: «Ну что, Юхтяев, догнал я тебя!».
Чувства соперничества между нами не было: мы ведь работали в слишком разных областях – я на телевидении, а он в созданном им театре. Но я все время подкалывал Гришу: я лауреат национальной премии, а ты кто? И этот показанный на церемонии язык был сладкой Гришиной местью мне за все предыдущие унижения…
Но вернемся в Баку. Насколько я помню, мы редко разговаривали с Гришей нормально – стиль тогдашних наших бесед был только стебом, мы постоянно хохмили. Впрочем, это продолжилось и в Москве, только Гриша в мастерстве хохмить уже значительно меня опережал, и мне все труднее было поддерживать такой разговор на хорошем уровне. Не зря же он был асом капустника!
Но это его умение абстрактно шутить развивалось на моих глазах в Баку, и я горжусь, что был неплохим спарринг-партнером для Гриши! В соавторстве мы написали немало поздравительных капустников на дни рождения наших друзей. Кстати, таких дней рождения, какие праздновались в те годы в Баку в нашей компании, я нигде не видел. Стол был последним делом. Главное – спектакль, всегда спектакль! И, конечно же, лидером был Гриша, всегда Гриша!
Тогда в Баку очень популярной была игра в пантомиму. Суть игры состояла в том, что мы делились на две равные команды и одна группа загадывала игроку из другой группы какое-то слово или понятие, – чем сложнее, тем лучше. И этот игрок начинал показывать это понятие членам своей команды языком мимики и жестов. Участники команды могли задавать любые наводящие вопросы, но изображающий имел право отвечать только односложно – «да» или «нет».
Гришка был асом этой замечательной игры. Помню, как ему заказали показать строфу: «Я помню чудное мгновенье, / Передо мной явилась ты, / Как мимолетное виденье, / Как гений чистой красоты». Гриша подумал несколько секунд и сказал, что покажет фразу четырьмя жестами.
Первым жестом он показал море.
Вторым – корабль в море.
Третьим он накренил корабль так искусно, что мы все догадались,
