style="font-size:15px;"> До рейса оставалось два часа. Макс побродил по залам, поглазел на магазины и бары…
На стене – телефон-автомат в овальной капсуле. В кармане обнаружилась мелочь. Родители уже, наверное, дома…
Он снял трубку, набрал номер на диске.
– Привет. Да-да, это я. Я! Вот, передумал лететь, сейчас приеду домой.
Возникла пауза.
– Шучу, шучу, – испугался Макс. – Мелочь в кармане нашел, не пропадать же… Всё нормально, я тут гуляю пока… Нет-нет, не пропущу, не волнуйтесь… Конечно-конечно… Ну всё, давайте. Счастливо…
В самолете, наконец, отпустило: как только затылок впечатало ускорением в подголовник, крики в голове унялись.
Потом была пересадка в Братиславе, ожидание самолета на Будапешт.
В Венгерском аэропорту предстояло провести ночь. Пойдя в туалет, Макс испытал потрясение. Прежде ему при одной мысли об общественном туалете хотелось зажать нос. Здесь же пахло… Нет, здесь вообще не пахло! И играла классическая музыка. И никого не было.
Расстегнув брюки, он навис над писсуаром – сияющий фаянс и сверкающий никель. Долгие часы в сидячем положении сказались: что-то внутри не хотело открываться и выпускать жидкость. Он стоял и едва заметно покачивался. Пятка – носок. Носок – пятка. Пятка – носок… Левая рука безвольно свисала, но ей хотелось иного – упокоиться, спрятаться, согреться. Тогда, из последних сил, она проникла в карман брюк.
Мятая картонка.
Вытащил, поднес к глазам. Взгляд едва фокусировался. Черно-белый снимок: Янка в хайратнике и с гитарой. На обороте, с трудом удерживая фокус, прочел:
Желтый лист плывет.
У какого берега, цикада,
Вдруг проснешься ты?
Час 3. Улицы ждут
Берег превратился в узкую полосу огней, видимую лишь с гребня волны. На таком расстоянии от берега уже ходят все эти морские гиганты – лайнеры, сухогрузы, танкеры… Справа и слева видны их движущиеся огни.
Воображение рисует жуткие сцены: гигантская, расходящаяся от судна волна накрывает, перехлестывает и закручивает в удушающем водовороте. Корабельный винт рубит тело в куски, акулы яростно кидаются пировать…
Привычные страхи – глупы, но простительны.
Плыву.
Вряд ли меня подберет корабль: в темноте среди волн голову никак не заметишь, тем более с высоты палубы. Чудес, впрочем, никто не отменял…
Но если и подберут, то пускай не сейчас, а позже – когда буду плыть достаточно долго. Когда забуду, откуда плыву. Забуду, кто я, откуда родом, имя, возраст, семью, язык… Забуду, что делал. А главное, что мог сделать. Забуду всё, что только можно забыть. Забуду самого себя…
Вот тогда – пускай вытаскивают и везут, куда угодно. А я буду лишь смотреть в изумлении, как новорожденный.
На небе россыпь. Одна из звезд
