style="font-size:15px;"> Карлос Кастанеда – тот нагвалем стал.
До чего же, морда, ты меня достал!»
– Когда это я тебя достал? – возмутился Макс.
– Да не меня. Себя! Себя самого ты уже достал.
– Но к чему это всё?
– Ты бы, наверное, хотел услышать что-нибудь попроще, вроде «не грусти»? Но ты ведь не индеец племени яки. Ты же ашкеназский еврей, твою-то мать! Представитель самого развитого этноса на Земле. Пора уже начинать соображать, читать между строк. Я вот не спрашиваю у тебя, при чём здесь день сурка. Хотя в кино уже сто лет не была. Буквально. – Черепаха подмигнула. – Что ж, для особо туповатых, поясню: Черепица – это я и есть, так меня ласково кличут. По крышам мастерица: ремонтирую, у кого прохудилась, на место водворяю, коли ветром снесло. Кому крышу для своего кровного, али паче вековечного дома ставить – снова ко мне.
– Крышу снесет – ясно. А про стук в дверь?
– Этот зов не по моей части. Но для тебя наступает время цыган: пора выбираться из подполья, воплощать аризонские сны, становиться сталкером, выходить в открытый космос. А там, когда жизнь твоя побулькает да покипит, и состоится встреча.
– Со Смертью?
– Хоть что-то скумекал. – Черепаха покивала головой. – Но торопиться не след: тебе еще в здешний культурный слой лепту внести. Так-то вот, сы́нку. Ну, бывай.
Черепаха рванула с места и в мгновение исчезла за краем обрыва. Макс ждал, что раздастся шлепок, но было тихо. Лишь сучья потрескивали в костре.
Час 8. Ничего не значил
Я на поверхности?!
Голова над водой, кругом вода.
Да, это поверхность.
Дыхание ровное, даже не запыхался.
Как долго я пробыл под водой?..
Внутри тоже вода: в животе словно булыжник лежит…
Рвет водой. Поток! Извержение! Лавина!
Ффу… Полегчало.
Снова рвет! И звуки такие смешные: «блэ-э, блэ-э». Словно школьник изображает блюющего пьяницу: «блэ-э-э!». Умора.
Смеяться способен?! Однако ситуация аховая. Застрял между мирами: ни туда, ни сюда.
Где луна? Зашла?! Недавно, вроде, высоко стояла… Сколько же времени прошло?
Кажется, светлеет. Заря? Утро?
То есть я в воде уже часов восемь? По ощущениям – гораздо меньше. И чувствую себя огурцом – прямо как новый.
Рассеянно глядя в монитор, Макс трогал языком обожженное печеной картошкой нёбо. Отслоившаяся и свисающая с нёба кожица скатывалась и обрывалась.
– Осэ́ хешбо́н нэ́феш (подбиваешь душевный баланс)? – прищурившись на Макса, спросил заглянувший в кабинет Ариэль.
– Заметно? – встревожился Макс и поспешил отшутиться: – Министерство, – он постучал указательным пальцем по лбу, – готовится к расширению штата.
Он чувствовал себя странно: внутренним оком он методично, один за другим ощупывал свои «активы» и не находил точки опоры. Всё прежде важное казалось каким-то… ненастоящим.
Вот,
