и расчетлив.
Аид – неоцененность и пренебрежение. Старший по праву рождения, младший по праву власти. В его Подземном никто перечить не смеет; раздраженного взгляда достаточно. Псина у ног сидит покорно, тремя мордами в глаза не решается заглядывать. Отсутствие Персефоны ожесточает, выплескивать всю свои истинную суть позволяет.
А Древняя Греция давно пала, ее давно не существует. Как и веры, Пантеона, жертвоприношений и страха. Вся мощь богов ведь в этом заключается, в проклятых смертных, это ведь они подпитывают, они обращают их из бессмертных созданий, владеющих незыблемым правом на материю, в богов.
Они не верят, и Аида нет.
Ничем не приметный мужчина в драповом пальто, с поднятым высоким воротником и здоровым доберманом. Такой же, как и многие.
Не то чтобы ему когда-то была нужна их вера.
А ему все реже и реже удается найти вход в Подземный, вернуться домой и вобрать в себя мощь по крупицам, по тонким энергетическим струйкам. Рано или поздно этого недостаточно станет. Рано или поздно он станет пленником мира живых, растеряет всю свою мощь. И начнет гнить заживо и изнутри; снаружи оставаясь все тем же. Бессмертием, увы, почему-то не торгуют.
Кто бы мог подумать, что он останется одним из последних. Они мертвы, они почти все мертвы и забыты. А те, кто еще живы, кто еще подпитывается тем незначительным – тех он не видел; Арес жив, пожалуй. С ним Эрида, может, еще парочка. Танат и Гипнос, конечно же. Быть может, даже Геката. Он псину за уши треплет; бог смерти чувствует это чертово приближение, Танат появляется на другом конце улицы и задерживается взглядом на нем лишь на мгновение, бог подземного мира знает, что скоро сгниет и угаснет.
Смирение и принятие предназначения никогда не были его чертами.
винное зарево
Сухое, сладкое, игристое. Оно льется в рот, половина проливается мимо. Дионис пьет прямо из бутылки, одежду пачкает и, когда шаг в сторону делает, поскальзывается на вине, но не падает. Чем больше выпьешь, тем меньше думается. И смех истерически-пьяный заменяет настоящий просто идеально. Так, что при всем желании не различить.
Он пьет со смертными, прекрасно зная, что любого в помещении перепьет. Что если кто-то решит мериться с ним в его алкогольных забавах, то быстрее умрет от интоксикации. А он будет и дальше пить, смеясь пьяно, повторяя, что он же говорил, что вина много не бывает, но для кого-то все же бывает.
Он пьет с богами; и здесь никто не пытается с ним соревноваться. Боги за тысячелетия интерес потеряли к состязаниям. Разве только Посейдон может составить ему компанию, но у того бездонный желудок. Тот может пару океанов выпить и не заметить.
Белое, розовое, красное. Оно льется на землю, на траву, на снег, проливается мимо. Дионис бутылку в руке сжимает, крутится, пьяно смеясь, прекрасно знает, что как только смеяться перестанет,
