очередной долгий рабочий день.
Головы Арсена и Феди теперь внимательно изучали свежее полотно, которое Мышкин недавно закончил. Масляные краски ещё не успели высохнуть до конца, поэтому от полотна исходил спорный аромат. Оба мужчины спокойно втягивали запах краски, при этом щурясь от удовольствия.
Картина была написана на зернистом холсте, который натянул на подрамник один из старых знакомых доктора специально по просьбе Феди. Уже как десять лет у пациента и главного врача был неофициальный договор, по которому Арсен Маркович обеспечивал своего друга всем необходимым материалом, а Фёдор, в свою очередь, изливал свой творческий потенциал. Все написанные картины он дарил клинике, которые и развешивались по всем (разрешенным с точки зрения безопасности и выигрышности) стенам.
Свежая работа была достаточно компактного, даже скорее стандартного размера: восемьдесят на шестьдесят. Для Мышкина вполне удобный формат. Не такой большой, но есть где развернуться средней кистью. Ориентир вертикальный.
Читалась работа сверху вниз из-за своей структурной схожести с игральными картами, их горе «перевёртышами». Достаточно декоративная заливка без формообразующих мазков. В верхней части располагался Николай II со своей семьёй. У всех членов семьи были неестественные позы. Их изломанные тела буквально сплетались между собой, образовывая некое подобие аппликации. Что одежда, что лица – покрашены в ядрёный красный цвет, что при достаточном свете давало эффект рези в глазах. Так же присутствовал полутон, более тёплый и спокойный. Всю середину и нижнюю часть занимали радостные фигуры Ленина и его сторонников.
Тела их находились на разном уровне, но почти без промежуточного пространства, что тоже ассоциировалось с аппликацией. Ленин и его соратники были покрашены в голубой цвет. А в руках Владимир Ильич держал маленький символ коммунистического движения (серп и молот), который были покрашен в три цвета: чёрный, красный и золотистый. Если близорукому человеку снять очки, отойти на метра три-четыре от полотна и сощурить глаза, то он вполне мог увидеть обобщенную картинку, где над голубыми скалами разверзлось грозное вулканическое небо.
Фёдор смотрел сквозь свою работу провалившимся взглядом. Его разум был охвачен совсем иными мыслями, хоть они и тесно были связаны с постоянной борьбой, которая всегда присуща как любому живому человеку, так и другой живой материи иного свойства.
Разум Арсена Марковича наоборот, был озабочен сейчас только картиной. Его живые и ясные глаза лукаво скакали по полотну слева-направо, сверху-вниз, пытаясь не пропустить ни одной детали, а в лучшем случае, даже найти те детали, которых нет на полотне.
Уголки тонких губ чуть приподнялись. Доктор на секунду косанул взглядом на автора работы, а вернув своё внимание снова на работу, заговорил:
– Вот скажите мне, голубчик: основное положение мне понятно. «Красный» Всероссийский Император с семьёй пребывают на небесах.
