прикасались к устройству: эта забава стоит примерно столько же, сколько составляет десятилетний бюджет всей Марки. Новшество, завезённое в Ламби из Эрендера, таких на всём континенте только две штуки – здесь, на центральной базе и на базе Эмокабэ.
Наконец, когда всё было готово, Мёрэйн взял из рук коменданта Ёнсэ меатрекер и крепко сжал его в ладони. Импульсы электронного интеллекта заскользили в мозгу – прибор входил в синхронизацию с сознанием. Мёрэйн закусил губу: в такие минуты он как никогда понимал, что чувствует человек, когда к нему в голову без приглашения вторгается меари. Только меари обычно стараются действовать бережно, а вот машине деликатность неведома. Мёрэйна выворачивало наизнанку. Подобное испытывал бы тот, кому в рот с силой забиралось бы нечто большое, скользкое, извивающееся – и действовало бы при этом крайне грубо, разрывая плоть.
Неприметные во главе с комендантом склонились над сенсорными панелями – Мёрэйн ощущал себя так, словно в нём кто-то роется, что-то отчаянно ища, и в спешке разбрасывает его внутренности в разные стороны. Мастер Гоода не отрывал взгляд от проекционного экрана. Мастер Оррэ Таита нервно сжал пальцы лап на узле т’аанды. Его солнечно-золотистая хасма словно выцвела – так под ней побледнела его кожа.
– Есть! – Это одновременно выкрикнули Мастер Стражи и комендант. Мёрэйн выпустил из рук сенсор и прислонился спиной к холодной, влажной стене подземелья. Неприметные во главе с мастером Гоодой взирали на экран. Там застыло изображение белобрысого, долговязого человека с татуировкой иероглифа Дэйн на щеке. Он протягивал свёрток зрителю. На самом деле, конечно, не зрителю – а обладателю памяти, из которой был извлечён этот момент. Юноше-ламбиту.
– Вот он. Неприкасаемый22, – усмехнулся один из Неприметных. – Ого! Оскорбил герцога или даже самого Императора. Нечасто такой знак встретишь! Легко найдём.
Визуально изображение было похоже на остановленный кадр из фильма. Но кинолента не фиксирует данные о биокоде, настроении и эмоциональном состоянии человека, о температуре его тела, о запахе его одежды. А человеческая память – фиксирует. Меаграф же фиксирует всё, что фиксирует человеческая память.
– Сверить с архивом данных ТРИПа! – распорядился мастер Гоода. – Передать изображение и данные биокода всем базам. Выяснить, кто такой, немедленно.
– Слушаюсь, Мастер Стражи. – На гладкой каменной кладке каземата появилась объёмная лазерная проекция: комендант Ёнсэ вывел на стену экран меатрекера. Изображение мигало бегущими линиями: шёл обмен данными.
Мёрэйн, всё ещё переживая общение с меаграфом, отрешённо наблюдал за этими действиями. Рядом с ним оказался д’анаари, мягкая золотистая лапа сжала его руку – обнаженную руку, без силового браслета – и мастер Оррэ Таита сложился пополам от боли. Мёрэйн вырвал ладонь.
– Лики
В Ламби каждый поступок, называемый скверной (к скверне относится ложь, воровство, оскорбления, наветы, неуважительное обращение и т.п.) карается специальной татуировкой (для каждого вида скверны используется свой знак), которая наносится на определённые части тела в зависимости от величины проступка. После некоторого числа рецидивов или вследствие особо вопиющего проявления скверны человеком позорная татуировка наносится на лицо. Люди с татуировками на лице считаются неприкасаемыми: их изгоняют из общины и родня отказывается от контактов с ними. Они обречены на отшельничество или бродяжничество.
