меня забыли? – снова вежливо спросила я, добавив, что еще раз хотела бы взять у него кое-какие комментарии по поводу аномальных явлений.
Мужчина наконец улыбнулся. Его улыбка, как и тогда, поразила меня – она была лучезарной. Лицо словно осветилось изнутри. Не у многих людей увидишь такую искреннюю улыбку.
– Не забыл. Даже надеялся, что понадоблюсь вам еще раз.
Я подумала, что должна выдержать все, даже если он захочет потрогать мою задницу – не отступлю ни на шаг!
– Это хорошо, – как можно веселее сказала я. – Тогда перейдем к делу: я снова пишу статью на тему путешествий во времени и пространстве. Я ее почти закончила. Но хотела бы проконсультироваться с вами… Так сказать – расставить последние акценты.
Он опять хитро улыбнулся:
– А я думал, что вас интересует только политика…
Я смутилась. Значит, он следит за прессой и, как это ни странно, за моими публикациями тоже.
Пришлось сказать, что якобы перешла в другой отдел и опять взялась за старое.
– Прекрасно! – обрадовался он. – Садитесь вот в это кресло. Пойду поставлю чайник. Вы будете кофе или чай?
На это у меня совсем не было времени, но отказываться неудобно.
Я заказала «то, что быстрее».
Мужчина пошел в кухню.
Я рассматривала стены, помахивая ногой от нетерпения. На стенах висело множество уже знакомых мне фотографий. Как и в прошлый раз, не могла оторвать взгляд от черно-белых свидетельств прошлого этого чудака.
В 80-е он был младшим научным сотрудником Академии наук, пока не начал изучать всякие аномальные явления и не вылетел с работы.
Потом работал в котельной и составлял гороскопы для разных изданий. Через эти гороскопы, которые ему заказывала наша газета, я и вышла на него. Конечно, тогда он наплел мне с три короба, а я из этого – каюсь! – сделала неплохую страшилку для доверчивых домохозяек.
Но теперь я просто не могла отнестись к нему так же, ведь и сама попала в историю, достойную пера писаки вроде меня в те времена.
С энтузиазмом и новым интересом я рассматривала фотографии на стене. Это были вырезанные из журналов или переснятые с открыток и репродукций портреты известных людей, – наверное, тех, с кем «общается» мой герой. Половина из них были мне незнакомы, но среди них я узнала Марию и Пьера Кюри, Фриду Кало, Розанова, Ахматову с Пастернаком и еще десятка два писателей, путешественников и ученых. Разумеется, был здесь и знаменитый снимок Эйнштейна, где он показывал миру язык.
Среди них висела и фотография самого хозяина, которую я тогда не очень хорошо запомнила: он стоял над морем на гребне какого-то валуна.
Белая рубашка, как флаг, развевалась за плечами, открывая взору стройный рельефный торс. Он словно сошел со страниц книг Хемингуэя или Джека Лондона – лучшего сравнения не найти. И при этом в его лице было что-то детское, точнее, беззащитное и даже наивное. Он не был похож ни на одного из мужчин, которых
