он накинул на обломок зеркала тряпку.
Уф Алла…Он не мог видеть это в себе, но это хорошо видели в нём и ценили боевые товарищи. А важное в его кавказской природе, в его даровании было: умение держать паузу и самому держаться с большим горским достоинством.
– Крыленко-о! Что со связью?! – Танкаев, страдая от головной боли, до белых ногтей сдавил ладонями виски. За осыпавшимися землёй перекрытиями блиндажа яростно бухали танки майора Ребякова, вступившие в бой. Там, в клубящемся урагане, рвущегося в клочья дня, среди залитых плазменными струями огнемётов, выжженных изнутри дотла зданий, среди оседающих стен и падающих с крыши людей, грохотала смертельная битва. Там, на хрустевших костями рубежах – решалась судьба города, судьба Сталинградского фронта Ерёменко, 62 и 64 армий Шумилова и Чуйкова, судьба 100-й стрелковой дивизии, их родного 472-го полка, его батальона.
…в глазах Магомеда, вновь отразился алый перламутр пожара.
– Волла-ги! Пёсьи души! Гнить вам тут всэм на радость воронью!
Эти последние слова взорвали в нём близкие от сердца точки боли, от которых тот час, разрастаясь, пуская в соседние клетки пучки страдания, вливая в жилы раскалённые яды, ринулась слепая ненависть к оккупантам. К Гитлеру, что насылал своих свирепых германских псов, от которых горели-рушились города, в страхе бежал по дорогам рыдающий народ, и над ним подобно злым демонам, изрыгающим огонь и смерть, пролетали со свастикой самолёты, ревели в чёрном небе снаряды, и оловянноглазые штурмовики с автоматами наперевес, – вламывались в притихшие от ужаса дома, убивали стариков и детей, насиловали женщин, сдирали со стен узорные ковры, иконы, выбивали у трупов золотые мосты-коронки из ртов, прихватывали на потеху русские самовары и незамужних девиц…
– Крыленко-о, мать твою!.. – не в силах больше сдерживать ярость, взорвался Танкаев. – Есть связ, нэт?!
– Есть, товарищ майор! Есть связь! – сорванным голосом доложил Крыленко.
– Комбат Воронов? Иваныч? – Танкаев нырнул в убийственно прокуренную, пропахшую потом и порохом гимнастёрку.
Глава 3
План комбата Танкаева, который он мучительно разрабатывал бессонными-тревожными ночами, которым делился с майором Вороновым, согласовывал с начштаба дивизии Ладыниным и самим генералом Березиным, – удался на славу! Обманутый тактическим отступлением русских, самонадеянный Франц Зельдте закусил удила. Его танковая колонна, что неосмотрительно растянулась жирной чёрной гюрзой вдоль обвалившихся фасадов домов, хорошо простреливаемых артиллерией, угодила в двойной капкан. Противотанковые « ЗИС-ы» капитана Антонова, карающими молниями с первых залпов подбили бронированные многотонные машины, идущие в авангарде и арьергарде, и напрочь обездвижили, зажатую между руинами « стальную змею» . Это было даже трудно назвать боем. Это была бойня. Огненный тупик смерти, где свирепо взрывались аккорды артиллерии, бившей прямой наводкой по танкам,
