бесцеремонно оттолкнул ее и сам выглянул в окно: его упитанный камердинер Холт спрыгнул с козел и подал руку той, что выглядела, как тюк пестрых занавесей.
Вскоре Холт вошел в гостиную, и, когда следом вошла цыганка, все присутствующие оцепенели. Они молча рассматривали женщину, и даже полковнику пришлось признать, что было в ней что-то устрашающее.
Она была приземиста, плотно сбита, закутана в бесчисленные цветастые шали, платки и вуали. Лица ее было не разглядеть за темной вуалеткой, украшенной дешевыми кулонами, которые тихо позвякивали при каждом ее движении. От множества слоев ткани исходил острый аромат трав, перебивавший запах дымки в гостиной. На руках у нее были черные митенки, из которых виднелись лишь кончики ее толстых бледных пальцев. Каждый из них заканчивался изогнутым ногтем – она медленно перебирала ими, будто постукивая по невидимому столу.
Леонора вскочила и бросилась к женщине, схватив ее за одну из этих пугающих рук.
– Мадам Катерина, какая честь! Я знала, что вы придете.
– Я всегда прихожу к тем, кто во мне нуждается, – ответила та хриплым, чужеземным голосом.
– Или к тем, кто вам платит, – процедил полковник сквозь зубы.
Леонора повернулась к нему, собираясь возразить, но цыганка стиснула ее запястье.
– Оставь это, дитя. В этой комнате и так уже неспокойно.
– О, но я провела очищение, как вы велели, мадам! Прямо как бабушка Элис.
Полковник шагнул к Холту и рявкнул:
– Где тебя носило?
Не успел Холт раскрыть рот, как цыганка ответила за него.
– Меня задержало другое дело.
Полковник издал звучное «ха!», на что цыганка никак не отреагировала. Она стянула одну из митенок, положила ладонь на стену и медленно провела ею по дубовой обшивке. Ее длинные ногти, выкрашенные в черный, мерцали в свете свечей. Она повернулась к Леоноре.
– У тебя получилось, детка. Этого едва хватит, но мы сможем провести здесь обряд. – Она подошла к столу со свечами, и свет их проник под тонкую вуаль. Ее лукавые глаза блестели, переходя с одного гостя на другого. Только изучив их всех, она заговорила снова: – Да, едва-едва. Слишком многих здесь терзает чувство вины.
При этих словах некоторые нервно сглотнули.
– Стулья, Бертран! – гаркнул мистер Уилберг, и тот вздрогнул и начал перетаскивать стулья из соседней столовой. Скрежет дерева по полу причинял старому мистеру Шоу невыносимые мучения, и внучке пришлось подойти к нему и взять его за руку.
Леонора подвела мадам Катерину к небольшому круглому столу.
– Мы отослали слуг, мэм. Они ушли еще до заката, как вы и просили.
Оглядев стол, женщина с одобрением кивнула.
Бертран принес седьмой стул, и Леонора с почтительностью, достойной королевы Виктории, предложила цыганке сесть. Пока женщина располагалась на своем месте, Бертран принес и неуклюже
