что ли? Он слов таких не знает.
– А ему теперь не впаяют оставление человека в беспомощном состоянии? – постарался я сформулировать, как мог, свои опасения.
– Вряд ли. Его же рядом не было. Он не сразу Щербакова нашел.
Я решил сфотографировать следы, обрыв, речку, и окружающую обстановку, чтобы показать потом Валерику и Александру Михайловичу, достал цифровик. Если постараться, можно отличить следы Щербакова, – все те же сапоги, от следов Савроськи, они поменьше. Кажется, это кроссовки. Так, глядя под ноги, я дошел до двух окурков. Один был от дорогих сигарет с фильтром, другой – что – то типа «Примы». Следы кроссовок и сапог здесь сходились. Посмотрев направо в лес, я увидел нечто примечательное, и пошел туда.
– Что там? – спросил Толик.
– Корзина, – ответил я. – Грибы уже испортились.
Здесь, очевидно, Савроська услыхал медвежье рычание и крик Спонсора. До этого они стояли, курили, там, на дороге, и разошлись. Савроська – сюда, он увидел грибы, а Спонсор побрел вперед, пока не перешел Варваж по мосту к тому злополучному месту, – я почти гордился своим озарением следопыта. Толик молчал. Иногда очень интересно было бы узнать, что местные думают, что видят, читая следы. А видят они, конечно, больше, чем рассказывают, и даже больше, чем могут себе объяснить. Потому и молчат, – додумывают.
– Ну что, поедем обратно? – предложил Толик, так и не объяснив своих наблюдений. Я решил, что пришло время поближе познакомиться с горе – героем дня, хотя бы заочно:
– А Савроська, он кто вообще? – спросил.
– Придурок, – ответил Толик. Я подумал, что это не удивительно, если у них директор завода – Флора – дурочка.
– Чем он прославился, я имею в виду? Не считая последнего случая.
– Да, ничем. Друган покойного Славика – Чумы. Он, да Никотиныч, – вот троица была. Ни одна драка без них не обходилась… – Толик аккуратно объехал бревно на дороге.
Имя Славика – Чумы гремело, когда только состоялось наше знакомство с деревней. Однако, Славик порой зарывался, и Рома однажды, после того, как Чума наградил его племянника французским прононсом, сломав нос, хорошенько поучил бойца, не смотря на дружбу с его отцом, Саней – Паритетом. С Саней я был знаком, пару раз выпивали вместе. Саня – Паритет был мужиком очень спокойным, и таким здоровым, что ему подкову разогнуть, вероятно, было раз плюнуть, даже вместе с конем. Его лапу я не смог обхватить своей ладонью, когда здоровались. Она у него в толщину была как моя в ширину. Возможно, Слава – Чума и борзел так потому, что готовился со временем превратиться в такого же бугая, как его батя… Но, не судьба… Плохо кончил Чума. Пырнул ножом Мусора – Митю и, не дождавшись суда, наложил на себя руки.
От Паритета еще раньше ушла жена. Нашла себе работу в Нижнем и нового мужика. А тут еще сын. Паритет запил по – черному, хотя до этого не злоупотреблял. Зная эту историю, я старался быть с ним предупредительным.
– А как Мусор себя чувствует после
