него.
– Я даже не собираюсь тебя спрашивать, откуда у тебя ее перчатка.
– Уверяю тебя, ничего предосудительного между нами не произошло.
Лицо Вайолет выражало крайнее сомнение.
– У меня слишком много сыновей, чтобы этому поверить.
– Давай вернемся к инициалам, – напомнил Бенедикт.
Вайолет снова взглянула на перчатку.
– Довольно старая, – заметила она.
Бенедикт кивнул:
– Мне тоже так показалось. Немного пахнет пылью, словно хранилась где-то много лет.
– И швы потерты, – продолжала Вайолет. – Не знаю, что означает «Л», но «С» вполне может означать «Сара». Так звали умершую мать графа. Судя по возрасту перчатки, это вполне возможно.
Пристально взглянув на перчатку, Бенедикт произнес:
– Поскольку я совершенно уверен в том, что вчера разговаривал не с призраком, как ты считаешь, кому может принадлежать эта перчатка?
– Понятия не имею. Думаю, кому-то из семьи Ганнингуорт.
– А ты знаешь, где они живут?
– В Пенвуд-Хаусе, – ответила Вайолет. – Новоиспеченный граф их еще не выгнал. Даже не знаю почему. Может быть, испугался, что они захотят жить с ним вместе, когда он переедет в новый дом. По-моему, его нет в городе даже во время сезона. Во всяком случае, я его не видела.
– А ты, случайно, не знаешь…
– Где находится Пенвуд-Хаус? – не дала договорить ему Вайолет. – Конечно, знаю. Недалеко, всего в нескольких кварталах отсюда.
Не успела она рассказать сыну подробнее, где находится Пенвуд-Хаус, как он вскочил и устремился к двери.
– Бенедикт, подожди! – окликнула его Вайолет, насмешливо улыбаясь.
Он обернулся.
– Да?
– Дочерей графини зовут Розамунд и Пози. Если это тебя интересует.
Розамунд и Пози. Ни то ни другое имя таинственной незнакомке, по его мнению, не подходило. Но кто знает, вдруг он ошибается? Может быть, кто-то считает, что и его имя ему не подходит? Он снова бросился к двери, но мать опять остановила его.
– Бенедикт!
Он обернулся.
– Да, мама? – нарочито недовольно буркнул он.
– Ты ведь расскажешь мне, что произойдет?
– Ну конечно, мама.
– Ты лукавишь, – улыбнулась она, – но я тебя прощаю. Так приятно видеть тебя влюбленным.
– Я вовсе не…
– Как скажешь, дорогой, – махнула рукой мать.
Решив, что отвечать не стоит, Бенедикт раздраженно закатил глаза и, выскочив из комнаты, понесся к входной двери.
– Софи-и!
Софи испуганно вскинула голову. Голос Араминты звучал еще раздраженнее, чем обычно, если, конечно, такое возможно.
– Софи! Черт подери! Где эта проклятая девчонка?
– Эта проклятая девчонка здесь, – пробормотала Софи, кладя серебряную ложку, которую
