своей блестящей статье «Ода как ораторский жанр»[153]Ю.Н. Тынянов, характеризуя оды Ломоносова, Державина и произведения Тютчева, увидел сложнейший синтез принципов ораторской поэзии с использованием мелодических достижений элегии. Замечательно, что в статье «Тютчев и Гейне» учёный напрямую связал тютчевский художественный мир с западноевропейским (в частности, с немецким) и русским XVIII в.: «Тютчев – последний этап витийственной “догматической” лирики XVIII века»[154].
П.Е. Бухаркин касается роли Феофана Прокоповича в диалоге православной церкви и русской литературы в XVIII–XIX вв.[155]
В последнее десятилетие интерес к Феофану Прокоповичу в литературоведении усилился. К.А. Смолина и в монографии, и в докторском исследовании, посвящённом эволюции жанра русской трагедии XVIII в., обращаясь к истокам жанра, пишет о том, что «“Владимир” Ф. Прокоповича – это отчётливое движение к классицизму, ибо в трагедокомедии были все существенные его элементы <…> Подробный анализ драмы <…> имел свою цель – убедить читателя в высказанном ранее взгляде о “началах классицизма”»[156]. Исследовательница всё же допускает неточность: движение ли это к классицизму или начало самого классицизма? В главе «Истоки и идейно-художественные предпосылки возникновения русской трагедии XVIII века» К.А. Смолина пытается доказать на анализе «Владимира» вышесказанное, но, к сожалению, анализ во многом вторичен, при этом отсутствуют упоминания очень значимых работ по «Владимиру» и вообще по Феофану Прокоповичу: в частности, не учтены многие наши работы, не упомянуты две кандидатские диссертации (Т.Е. Автухович и наша), защищённые в начале 1980-х годов.
Становлением художественного историзма в русской литературе XVIII в. в последние годы активно занимается А.В. Петров, который (в связи с трактатами Феофана Прокоповича «Поэтика» и «Риторика», а также теоретическими трудами В.К. Тредиаковско-го и А.П. Сумарокова) считает, что применительно к 1700—1740-м годам можно говорить лишь о «ростках литературоведческого историзма»[157]. Анализируя оды «На Новый год» как примеры становления художественного историзма в русской поэзии XVIII в., А.В. Петров обращается к «Словам» С. Яворского и Ф. Прокоповича[158].
Рассматривая проблему слова в эпоху Просвещения, Т.В. Зверева обращается и к «Поэтике» Феофана Прокоповича, к некоторым его стихотворным произведениям, видя в них «будущую оду»[159].
Русскую ораторскую прозу середины XVIII в. изучает Е.М. Матвеев: в связи со «словом», «проповедью», «панегириком» он обращается к традициям риторической теории и практики первой половины XVIII в. и, безусловно, к ораторскому наследию и риторике Феофана Прокоповича. Е.М. Матвеев, исследуя русскую ораторскую прозу середины XVIII в. исключительно как панегирик в светской и духовной литературе[160], проводит различие между «словом», «проповедью» и «панегириком» в риторической теории и практике XVIII в. с акцентом именно на середину XVIII в., поэтому и в параграфе «Изучение русской литературы XVIII века» он мало
Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. С. 252.
Там же. С. 51.
Бухаркин П.Е. Православная Церковь и русская литература в XVIII–XIX веках (Проблемы культурного диалога). СПб., 1996.
Смолина К.А. Русская трагедия. XVIII век. Эволюция жанра. М., 2001. С, 4.
См.: Петров А.В. Становление художественного историзма в русской литературе XVIII века. Магнитогорск. 2006. С. 57–69.
Петров А.В. Оды «На Новый год», или Открытие Времени. Становление художественного историзма в русской поэзии XVIII века. Магнитогорск, 2005. С, 43–44.
Зверева Т.В. Взаимодействие слова и пространства в русской литературе второй половины XVIII века. Ижевск, 2007. С. 13, 20–21.
См.: Матвеев Е.М. Русская ораторская проза середины XVIII века: панегирик в светской и духовной литературе: автореф. дис…. канд. филол. наук. СПб., 2007.
