едва начавшись, оборвалась человеческая жизнь. Как бы она ни цеплялась за мысль о «комочке плоти», голос совести заставлял ее признать, что́ она совершила на самом деле. Внутри ее, в тепле и безопасности, поселилось крошечное существо с головкой, ручками, ножками и крошечным бьющимся сердцем. Со смелостью безумца она заставила себя пойти в библиотеку и внимательно прочесть книгу по акушерству. А она вырвала из себя это существо и позволила его убить. Содеянное укладывалось в простые слова: она убила своего ребенка. Ребенка, который через несколько месяцев появился бы на свет. Живым, улыбающимся. Это была ее вина, которую она никогда не забудет и никогда себе не простит.
Глава 10
Ей явно нездоровилось. Легкий жар и першение в горле, на которые утром можно было не обращать особого внимания, к вечеру обернулись высокой температурой – тридцать девять и четыре. Самое скверное, что температура продолжала повышаться. В такой ситуации нужно было не только вызывать врача, но и звонить ее отцу.
Барти вздохнула. Состояние Кэти ее не особо тревожило. Девчонка наверняка заработала острый фарингит, уложивший в постель половину Манхэттена. Но болезнь чужого ребенка и сопутствующая ответственность – это уже совсем другое. Волей-неволей начинаешь дергаться. Пусть это и эгоизм, но Барти чувствовала раздражение. Почти весь уик-энд она собиралась вплотную работать. Маркус Форрест попросил ее просмотреть книгу о Дженни Черчилль, матери сэра Уинстона, которая была американкой. Теперь Барти жалела, что согласилась. Маркус просил ее дать заключение об этой книге. К тому же некий совершенно неизвестный автор предложил им роман о времени наступления Великой депрессии. Роман не понравился никому, за исключением Барти. Ей он показался талантливым. Желая убедиться, что она еще не тронулась умом, Барти собиралась внимательно перечитать эту вещь. Теперь же все шло к тому, что ее планы вообще окажутся нарушенными.
Барти позвонила доктору Маккарти – детскому врачу, несколько раз лечившему Дженну. Она доверяла этому человеку. Врач сказал, что немедленно приедет. Седовласый, усатый, с потертым кожаным саквояжем, доктор Маккарти был карикатурой на старого семейного врача. Барти он всегда напоминал доктора Мида из «Унесенных ветром».
Осмотрев горло Кэти, доктор Маккарти констатировал острый фарингит, прописал пенициллин и обильное полоскание, попросив Барти позвонить ему, если к утру не наступит улучшение.
Барти попросила миссис Миллз сходить за пенициллином, а сама с некоторой неохотой позвонила Чарли Паттерсону. Отца Кэти новость даже не встревожила.
– Моя девочка в прекрасных руках. Если ей станет хуже, сразу звоните мне, и я приеду. Или вы…
– Нет, в этом нет необходимости, – довольно резко возразила Барти. – Доктор Маккарти уверен, что пенициллин быстро сгонит у Кэти температуру. Я уверена, что…
– Это мой папа? – В дверях стояла Кэти. Лицо у нее пылало, она слегка покачивалась и крепко держалась за руку Дженны. –
