себе представить, как древний человек мог именно на том месте что-то накалякать, – выразил свое сомнение Александр, воздержавшись от дальнейших расспросов о восприятии времени и посчитав это заявление чудачеством. – Впрочем, и современный человек тоже испытал бы трудности, если б вздумал создать свой живописный шедевр в том месте и на такой высоте…
– Что лишний раз доказывает древность рисунков, – подхватила мексиканка.
– Как это? – хором спросили Саша и Марина.
– Окиньте взором эту долину, – призвала Тонанцин.
Долина распростерлась, словно лоскутное одеяло, сотканное из зеленовато-пепельного мохера, песочно-бежевой замши, серой мешковины, светло-коричневого твида, нефритовой шерсти, сочного изумрудного бархата. То тут, то там топорщились беспорядочно пришитые помпоны разного размера и фасона темно- и светло-зеленых крон деревьев и кустов, тянулись пристроченные извилистые серебристо-серые ленты дорог. Это одеяло было выкроено точь-в-точь, чтобы уложиться между холмами и цепью утесов, тех самых, с наскальным творчеством древних. За ними туманилась неясными цветами узкая равнинная полоска, на нее наползали тяжелой непрозрачной взвесью горные кряжи на горизонте. Там, на границе с небосводом, их сиреневато-темный абрис казался невесомым и нереальным.
Я добралась взглядом до этого предела, грани неба и горной линии, и начала возвращаться пядь за пядью к ближним отрогам. Спустившись со скалистой поверхности, взор мой внезапно ослепила водная гладь, стальным блеском отливая под солнечным светом.
Мексиканка говорила:
– Обширную часть долины Тлаколула, которую ты видишь перед собой, в далекой древности занимало озеро. За тысячи лет рельеф местности изменился.
– И эта горная гряда, напоминающая плато, могла быть пригодна для жилья, утесы ее доступны для людского творчества, – подхватил Саша. – Конечно! Как я сразу не догадался.
– Я помню, что люди здесь, на берегу озера, обитали с незапамятных времен, – подтвердила мексиканка.
Марина покосилась на Сашу, среагировав на слова Тонанцин «я помню». И спросила:
– А Ягул?
– Озеро уже отступало и расчищало для людей жизненное пространство. Мы наблюдали первые поселения на месте Ягула примерно с третьего тысячелетия до Рождества Христова, по вашему летоисчислению.
Александр задумался, вперив взор в скальное плато.
Я развернулась к Ягулу и краем глаза захватила водное пространство вместо парковки, а на его дальнем берегу внезапно во всей древней красе возник культовый центр сапотекского поселения.
Легкое шуршание вывело обоих из оцепенения. Они глянули друг на друга и обернулись к собеседнице. Но Тонанцин исчезла.
– Где же она? – удивилась Марина.
– Ушла, – пожал плечами Саша.
– Ничего не сказав? Не попрощавшись?
– У богов свои причуды. Тонанцин же богиня! – И Саша пристально посмотрел на свою попутчицу. Марина внутренне съежилась от этого
