поколения: «Участь знаменитых журналистов и критиков во многом сходствует с участью гениальных актеров, с той только разницей, что, благодаря обычаю критиков нашего времени, не выставляющих своих имен под статьями, сами имена их никогда не переходят к будущим поколениям. Правда, статьи могут быть собраны, disjecta membra poetae через одно и два поколения то сочувствие, с которым встречали их современники знаменитого деятеля. Возбудят ли они хоть десятую часть того восхищения, того раздражения, тех споров, тех убеждений, которыми приветствовался их первый выход. Нет, такого результата и самый великий критик произвести не в состоянии. Слава поэтов, им прославленных, будет беспрепятственно расти и расширяться, между тем как его собственная слава станет улетучиваться и меркнуть. <…> Истинный критик… есть деятель своего поколения, источник нескольких благотворных преданий для потомства. Ему дано великое могущество, но срок этого могущества не долог. Поколения, еще не родившиеся, не станут плакать над его страницами, но зато поколение, живущее с ним вместе, будет полно его идеями и его стремлениями. В этом его сила и слабость, в этом все его существо, все его значение.<…> Его поле действия – умы современников, его оружие – идеи и стремления современного ему общества. В ежедневной и преходящей действительности таится причина его страсти, его увлечений, его хвалы и его осуждения»[20].
И в этом есть свой резон. Действительно, риторическое воздействие статей даже выдающихся критиков несравнимо с тем, как могут воздействовать на человека тексты художественной литературы. К ним неприменимо отнесенное к классикам литературы выражение Д.С. Мережковского «вечные спутники», что вызывало порой сожаление ценителей талантливой критики. Так, А.И. Куприн, выражая восхищение талантом Петра Пильского, заметил: «Как жаль, что блестящие газетные статьи и заметки живут всего один день, подобно пестрым мотылькам»[21]. Ему вторит и категоричное утверждение исследователя: «Время ее действия – “сейчас”… Собственно же критика, критика как таковая, сделав свое дело, умирает»[22]. Однако не во всем можно согласиться с подобными суждениями. В истории как русской, так и европейской литературы есть и другой взгляд на значение литературной критики в обществе и ее соотношение с литературой[23].
Для европейского художественного сознания конца XIX в. характерна позиция О. Уайльда, выраженная в диалоге «Критик как художник». Центральный тезис Уайльда – критика имеет художественный характер. «По отношению к рассматриваемому им произведению искусства критик оказывается в той же ситуации, что и художник по отношению к зримому миру форм и красок или незримому миру страстей и мыслей. <…> Я бы назвал критику творчеством внутри творчества. Великие художники от Гомера и Эсхила до Шекспира и Китса не выискивали свои темы в жизни, а обращались к мифам, легендам и преданиям – так и критик берет материал, который, так сказать, был для него очищен другим, уже добавившим сюда форму и цвет, рожденные воображением
Дружинин А.В. Прекрасное и вечное. М., 1988. С. 461–462.
Куприн А.И. Голос оттуда. 1919–1934: Рассказы. Очерки. Воспоминания. Фельетоны. Статьи. Литературные портреты. Некрологи. Заметки. М., 1999. С.624.
Бернштейн Б.М. О месте художественной критики в системе художественной культуры // Советское искусствознание-76. М., 1976. С. 281.
Ср. высказывания о публицистике на рубеже XIX–XX вв.: «Поэтов мало слушают – и венчают славой, публицистов поругивают, но усердно читают. Газеты читают преимущественно перед книгами, оценивая сладость живой, сейчас рождающейся мысли, бьющей как бы из недр самого общества. Пусть те же идеи были выражены тысячелетия назад с гораздо большим блеском, но, подобно минеральной воде, мысль всего целебнее у ее источника, наэлектризованная землей. Публицистика именно тем дорога публике, что она – живой ее собственный голос, выраженный литературно. Это как бы душа публики, положенная на литературу, как стихи кладут на музыку» (Меньшиков М.О. Публицистика как искусство // Меньшиков М.О. Письма к русской нации. М., 2005. С. 119). Для публициста, считал В. Соловьев, «важно не то, из чего слагаются и как происходят известные явления, а то, к чему они ведут» (Соловьев В.С. Собр. соч.: в 10 т. Т. 6. СПб., 1912. С. 425).
