и отскочив назад, Рос получил удар в нос, лишь разбивший его. Другой удар короткой битой сверху Рос опередил, строгачом ударив в руку же врага. Острые шипы вонзились в кожу предплечья, а Рос, тем временем, сбоку своим кастетом пробил скулу врагу. Затем он трижды ударил кастетом под правое ребро противнику, вонзая и вонзая трехсантиметровые шипы тому в плоть. Когда враг уже осел от боли и оцепенения под ударом в голову, шипастая цепь Раса с размаху порвала ему шею, обагрив кровью все вокруг.
Скоро сознание и контроль стали возвращаться к Марку, когда он и обнаружил, что от одной из банд осталось совсем мало бойцов. Огромный мордоворот с битой душил (видимо, не до смерти) одного из последних, когда вой сирен огласил вечерние переулки. Остатки поверженных бойцов бежали прочь, а победившая банда во главе с окропленным кровью Росом, праздновала триумф, кто – стоя над друзьями и врагами, вповалку лежавшими в пыли и крови, а кто – лежа среди последних.
– Микроб! – красивым, но дерзким голосом приказал Рос. – Того фраера кончи! – он указал на Марка. – Лавэ тока пригрей.
– Да он фраер пустой! – глухим сиплым голосом отозвался великан Микроб, видимо, не желавший убивать кого попало.
– Я… – огрызнулся Рос, но милицейский сирены послышались совсем рядом, и все бросились врассыпную. – Цветные!!! Ата-ас! Резаного взять!
… Марк Драгомиров очнулся от сна, словно от страшного наваждения. Сон не был кошмаром, но все тело психиатра было покрыто холодным липким потом, а сердце так колотилось, что, казалось, вот-вот остановится от перенапряжения. На дворе был разгар ночи, и статные стены величественного и благоговейного в строгости своей Валаамского скита Всех Святых тихо высились посреди ночной красоты сказочного острова. Валаам был прекрасен. Угрюмо-величественные и восхитительно строгие черты природы сочетались с гармонией тишины и святой благодати в этой жемчужине Карелии. Все здесь вдохновляло и было волнующе прекрасным – от векового леса на отвесных скалах до гранитных стен заливов, в коих дремала зеркальная гладь воды даже в самую страшную бурю на Ладоге.
Неблизкий путь по пыльным дорогам и холодной воде озера был позади, и Марк с Берсерком ночевали совсем недалеко от стен монастыря.
Спальники, купленные по дороге, как показалось Марку, оказались слишком теплые, да и спина его устала с непривычки спать на земле. Тамплиер спал, словно убитый, что показалось Марку странным. Стараясь быть как можно тише, Драгомиров вылез из спального мешка и отошел шагов на пятнадцать в сторону. Свежий и даже почти прохладный воздух дунул в лицо доктора, и он остановился, потянувшись. Спать почему-то не хотелось, и мысли о том, какие же все-таки ничтожные мы в этой великой Вселенной, сами собой наплыли на Марка.
Внезапно чье-то легкое дыхание испугало Драгомирова, коснувшись его затылка. Марк резко повернулся и едва не снес, как ему показалось,
